мне плакалось в чужом костёле —
в тот час одной на всех юдоли —
под колокольный звон до боли,
под плавкой солнцем витражей,
что было этих слёз предтечей —
шуршанье ль незнакомой речи,
иль стыд желания отречься
от всех земель, от всех кровей?
под сводами у аналоя
я глупо капала слезою,
я здесь была совсем иною —
на ту похожа и не ту,
и пастор старый, и смиренный
под вторы паствы постепенно
звучал всё громче, всё степенней,
наполнив смыслом пустоту.
над головою непокрытой
цветных лучей дрожали нимбы,
всех статуй глас немой молитвой
стремился ввысь под купола,
и в мессу музыкой органной
залижутся людские раны,
подумалось легко и странно,
что я когда-то здесь была.
средь просветлённым и нетленной
в тот миг и миром, и вселенной
просилось мне за всех, кто бренен,
кто ищет путь, в ком пустота,
здесь не было чужих и лишних —
столетья мостовой булыжной
всяк вхож был в двери цвета вишни
с крестами ордена Христа.
как нас, обыденных, рутинных,
забросило туда, где чинно
мы рассыпались беспричинно
на океан и стрелы трав,
мы были ласточками, ветром,
в ладони камнем многоцветным,
фасадом белоснежно белым…
…быть может, там души анклав?
…Я плакала в чужом костёле.