Я была несносной и курносой
в детстве, звал он пуговкой меня.
И кололась я в ответ занозой,
петушком и петелькой дразня.
Помню, бегал хвостиком за мною,
в детстве букву «ш» не мог сказать.
Я ещё не мучилась виною,
знать не знала, как это — бросать.
Позже звал по-взрослому — Ириной,
лишь мечтал, что я отвечу: «Да».
Я порхала примой-балериной,
он петрушки роль играл всегда.
А когда в перипетиях жизни
сквозняками холод дул извне,
грел своим теплом (я только свистни)
петелькой пристёгнутый ко мне.
Его чувство с каждым днём крепчало.
Мне ж другою представлялась жизнь.
«Как же ты достал меня, — кричала —
Уходи. Исчезни. Отстегнись.»
Отстегнулся (пуговка-петЕлька)
и ушёл, захлопнув к счастью дверь.
Я, погоревав всего с недельку,
на свободу вырвалась. Теперь
я в театре жизни лишь актриска,
без него давно не прима я.
Звал меня он «пуговкой», «ириской»,
Пётр, петрушка, петелька моя.