Улетая — улетай,
никуда не возвращайся,
ни о чем не вспоминай,
ни во что не превращайся.

Даже яблоком зеленым,
даже стайкою синиц,
даже сельским почтальоном
никогда не становись.

Ни стихом, ни сном, ни прозой —
место занято давно,
оставайся чайной розой,
что глядит в мое окно.

Хранимые одной звездой, одним высоким небом,
мы в воздухе летим с тобой, нелепая с нелепым,
привычно за руки держась, и Бог, влюбленный тоже,
навстречу нам, летит, смеясь, на звездный свет похожий.

Ну что с того, что мы умрем? — Останутся, как прежде,
и этот сад, и этот дом, как памятник надежде,
и этот звездный свет, как мед, сочащийся сквозь соты,
сквозь воздух, что еще поет от нашего полета.

Чтобы ты не спилась, не сошла с ума, не упала замертво в грязь
надо было стать каменным, как стена, и тогда, ко мне прислонясь,
ты могла бы жить, и я стал стеной, и стою, всем бурям назло
и ты знаешь, что самой лютой зимой от меня исходит тепло.

Чтобы ты могла ходить в магазин, покупать себе чай, гранат,
выбирать себе йогурт и апельсин, я к тебе не пускаю ад,
там, за мной, череда одиноких дней, водка, смерть и мерси боку,
я открыл клубничный, милая, пей по маленькому глотку.

Кто-то смотрит на воду, а кто на огонь, только я на тебя смотрю,
и могу так смотреть до конца времен, просто руку держать твою,
потому что любовь — это божество, и оно управляет мной,
и не имеет значения ничего, кроме тебя одной.