Мы сидим с тобой на скамеечке,
И у нас с тобой нет нужды.
Мы пропили с тобой три копеечки,
И теперь никому не нужны.
А была газировка та сладкая,
Пополам разделили стакан,
И, как водится, всё же украдкою,
Я немножечко вылил в карман.
Дома ждут тебя папа, и с мамою,
Ну, а мне за тебя отвечать…
Ну, а ежели будешь ты пьяная, Запретят мне тебя провожать.

Трескучими морозами зима поля укрыла,
Стоят, не шелохнувшись, в сугробах тополя.
Под ярких звёзд мерцание меня ты полюбила,
Под лунным светом ночи в тебя влюбился я.
Холодным снежным инеем засыпана округа,
И ледяной, пронзительный, нас ветер обдаёт.
И мы с тобой замёрзли бы, конечно, друг без друга,
Любовью если б искренней не растопили лёд.

Счастливые часов не наблюдают,
И календарь у них на стенке не висит…
А годы, между тем, идут, идут, и тают,
И время превращают в дефицит…

Город плотно взяли в кольцо метели. Наросли сугробы. К весне растают. Новый год наступит через неделю, а гирлянды где-то ещё в Китае. И в квартире тихо, тепло и скучно. Ночь, черна как смоль, продолжает длиться.
По бумаге шастает авторучка, буквы сами просятся на страницу:
ну чего, привет, борода из ваты. Как здоровье? Внучка? Бегут олени?
У тебя там чары и артефакты, у тебя в избушке трещат поленья. Сколько лет уже мы с тобой знакомы? Лет пятьсот? Четыреста? Или тыщу?. Заскочил бы, дед, я всё в…
… показать весь текст …

Чудит февраль, дороги замело,
Живу в плену нечаянной разлуки,
Мне б полететь — поломано крыло,
А на Земле меня терзают муки.
И я томлюсь, мне дорог Небосвод,
Я здесь изгой, я — раненая птица,
Мне снится Высь — уже который год,
Но я боюсь, безумная, разбиться.