* * *
Опыт — лучшее, что происходит с нами.
Я осталась вдовой, солнце ушло тогда за горизонт.
Две работы, две дочкиных школы — я упорно держалась зубами
за жизнь, платила няне, делала в нашей квартире ремонт.
Стрелки часов на Щёлковской — после вечерников, двенадцатый час.
Няня считает наличку, слюнявя пальцы, мрачно ворча.
Я забывала поесть, но помнила: надо птенчику принести
ягод, пироженок, яблочек в тёплой своей горсти!
Дочка сопит в кроватке, с температурой ложусь на диван,
чтобы утром на санках везти её в первый класс.
Лекции, семинары, статьи, клуб поэзии, повесть, роман —
я ощущала замес, я тратила неприкосновенный запас.
Где-то полгода ходила в платье одном, в серёжках огромных спала —
в том, в чём застала меня тогда мужнина смерть.
Бились над домом моим огромные колокола,
я вела дочку с виолончелью и папкой за руку — не ныть, не сметь!
Кто-то спивался, кто-то детей отдавал в приют,
я получала высокие баллы на кафедре, премии, чуда ждала.
Зигфрид (мой первый Зейферт), ты думал, меня убьют?
Я уязвимость твою давно изжила.
С той полосы на память остались болезни, крылья, стержень литой.
Сага моя написана на золотых волосах, такие дела.
Зигфрид, смельчак, просияй ахиллесовой злой пятой,
я уязвима вся — и вся в то же время цела.