Когда родилась моя Анна,
морозы весёлые дули
в свои серебристые флейты.
Мохнатые крылья раскинув,
парил над Москвою февраль.
Когда родилась моя Анна,
щеглы, снегири и синицы
согласно восславили песней
её голосок неокрепший,
взлетевший над белой землёй.
Когда родилась моя Анна,
уже ощутимое солнце
внезапно явилась над миром —
напомнить озябшему миру,
что пройден зимы перевал.
Когда родилась моя Анна,
курчавая, тёплая Анна,
с курносым задиристым носом,
с глазами весёлой синицы, —
я сразу влюбилась в неё.
Когда родилась моя Анна,
я мужа (уж так получилось),
которого прежде считала
отцом своим, братом и сыном, —
увы! — разлюбила чуть-чуть.
Когда родилась моя Анна,
я все черновые наброски
моих легкодумных творений
ещё раз в сердцах пролистала
и стопку тетрадок сожгла.
Когда родилась моя Анна,
я ей от души подарила
старинное русское имя:
«Ты вырастишь, дочь, и, как лебедь,
по жизни своей поплывёшь…»
Когда родилась моя Анна,
усилилось острое чувство
святого гражданского долга
пред русской державой, в которой
я воздухом отчим дышу.
Когда родилась моя Анна,
раскаты кремлёвских курантов,
заботливость глаз Ильичёвых
я с ней — неразумным младенцем —
уже разделила, как хлеб.
Когда родилась моя Анна,
я как-то почти незаметно,
почти неосознанно стала
хранителем ясного солнца
и звонкой густой тишины.
Когда родилась моя Анна,
я радио утром включила —
и бомба, упавшая где-то,
задела мой слух обострённый
в незыблемых стенах Москвы.
Когда родилась моя Анна,
я вдруг ощутила, что в жизни
нет большего счастья, чем этот
наивный мотив колыбельный,
плывущий из глуби веков.
Когда родилась моя Анна,
я стала добрее и строже —
забыла, что мне девятнадцать,
что детство, как школьные косы,
я только вчера расплела.
Когда родилась моя Анна,
я право своё осознала
писать эти тихие строки,
ритмично качая коляску
в апрельский безоблачный день.
Когда родилась моя Анна…
***
К восемнадцати годам
все от глупости раздам:
жемчуга, наряды, злато,
кучу денег…
А в придачу —
зимний дом, авто и дачу, —
чем богата, тем и рада,
А себе оставлю малость:
только море, сушу, небо,
ковш воды, горбушку хлеба,
кеды, песенку, усталость…
Остальное вам досталось.
Мара Гриезане (1950-1986)- латышская поэтесса, писала как на латышском языке, так и на русском. Уехала из Латвии, потому что поступила в Литературный институт, рано вышла замуж и всю жизнь прожила в России.
Её литературная судьба не сложилась, хотя первые её стихи отметили К.Чуковский и А.Твардовский. Некоторые её стихотворения ошибочно приписывали Николаю Рубцову. Они были друзьями, и некоторые её стихи он хранил...
Стихотворение "К восемнадцати годам..." перевела с латышского Луция Замайч.