Ты ли жив ещё, старик мой бородатый? Жив и я. Привет тебе, привет! Что ль не забодал тебя сохатый, если не откинул я штиблет. Знаю, мы повязаны с тобою верой в чудеса почти всерьёз. Ты прости, что взрослою судьбою долго я встречал один мороз.
Помню мальчиком давно когда-то ждал, что принесёшь в подарок ты. Не хватало маминой зарплаты даже для пустячной ерунды. Папа был электриком. Лепили с ним снеговика, и вместо глаз мы вставляли лампы, а рубильник — вместо носа, уши — плексиглас. Как смеялась мама! И подарком новогодним был её нам смех. И без фейерверков очень ярким и счастливым был тот давний снег… Мандарин (от авитаминоза!) попадал на праздник не всегда… Перестал я верить в Дед Мороза, повзрослев, на долгие года.
Но теперь, когда и сам стал дедом, и имею право на маразм, я пишу тебе за внуком следом, странный ощутив энтузиазм. Внук имеет тысячу игрушек. Бедный мальчик, что ему желать — что он будет ласков и послушен, были бы в ладу отец и мать? На дворе не рассветает долго, дождь стучит в оконный переплёт. В огоньках не пахнет хвоей ёлка. Снег по телевизору идёт…
Я прошу, чудесный мой коллега, из волшебной давней той дали привези в своих мешках нам снега, радости семейной подари. Прошловековой и пусть бэушный, но проверенный за много-много лет. Пусть струится над твоей избушкой тот вечерний несказанный свет.