Предчувствия в тот день щемили душу,
Тревожно было в сердце, и в штанах,
Душа ждала ненастья, и натужно
Суровый ветер завывал на виражах.

И бабочки бесились где-то ниже,
И там же, в животе, тянуло вниз,
О как же я хотел бы жить в Париже,
Там девки отдаются без каприз.

Ну что сейчас могу с собой поделать,
Залью желанье я холодненьким пивком,
Потом возьму себе мяска разделать,
И заглушу тоску хорошим шашлычком.

И только сел я шашлычка откушать,
Тут ложка навернулась со стола,
Примет дурацких я давно не слушал,
Но тут вот призадумался слегка.

Вдруг вспомнил я, как вобщем-то недавно,
С тобой прощался на перроне под луной,
Сиреневый туман плывёт над нами плавно,
Над тамбуром сияет месяц золотой.

Я вспомнил как тепло ты руку жала,
Я думал вот чуть-чуть, и мы на «ты»,
Я думал ты поймёшь что потеряла,
Но я напрасно ждал, и покупал цветы.

Но вот теперь, когда упала ложка,
Я вспомнил все опять, хоть год прошёл,
Моя душа ещё грустила понемножку,
Зачем-то встал, к окошку подошёл…

Я закурил, и дым в окно колечком,
Глаза слезой — от дыма, может быть,
Я вспомнил, как сидел я на крылечке,
С котом, и силился тебя забыть.

И вдруг сейчас, увидел я в окошке,
Тебя в пальто, в том самом, на меху,
Как ты растерянно стоишь на остановке,
И нервно цифры набираешь на ветру.

Я выглянул, и ты мне помахала,
Я, как на крыльях, опустился вниз,
Я помнил всё: тревожный шум вокзала,
И поезд уносил тебя в Париж.

Ко мне на грудь склони свою головку,
Я обогрею поцелуем и душой,
Согрею твои зябкие ладошки,
И обниму, любуясь красотой.

Прошла минута, десять, кто же знает,
Очнулся я от холода в груди,
Я у окна стоял, и снег вокруг летает,
Сиреневый туман над домом впереди…