Галка всегда была очень полной. Даже толстой. Сколько себя помнила. То есть лет с пяти. В садике дразнили, в школе дразнили. Особенно на физкультуре. Толстуха, слониха, жирная, фу-толстая-дура, да каких только прозвищ не было. Не обижалась. А чего на правду обижаться? Правда она вот она. В зеркале. Рост 170, вес… Эх… Кому жаловаться? Кому? Учителя жалели, но сами тоже за глаза так называли. Друзей у неё не было. Правда и врагов особых тоже. Не завела. Мать с отцом угорели пьяные в бане, ей еще и трех лет не было. Забрала к себе тётка. Двоюродная. Так к школе Галка знала что она «приблудная и лишний рот кормить». Чего жаловаться. Слава Богу, в детдом не сдала тётка то. Бабушка один раз приезжала, папкина мать.
Приехала, повздыхала. Не похожа, сказала, на Витю маво. И уехала. Потом Галка выросла, уехала учиться в техникум. А после работала в селе неподалёку. В магазине. Жители села её любили, за незлобливость, молчаливость и улыбку. Так прошло ещё десять лет. Жила одна. Работа, дом, кошка, огород. Подруг так и не завела, мужчина был один, женатый, погулял, да и к жене ушёл. Дети, сказал. Долго мялся в прихожей и вздыхал. Галка молча плакала, глядя в окно. Ничего не сказала. Махнула только рукой, мол, иди. Дети же. Погоревала, в магазине любопытные бабы всё высматривали, правду ли болтают, или нет. Не высмотрели, поговорили и затихли. Рядом с трассой построили какое-то производство, замноголюдело. Новые лица появились, кто и дома покупал в селе, что пустые после стариков стояли. В одном доме поселился Колька Малой. Малой потому что ростом был маленький, лысый, красноносый, похожий на гнома с новогодней открытки. Говорливый, смешной, вечно ходил с распахнутой курткой, даже в мороз. Мужики да бабы шутили «с душой на распах». Козу завёл. Смешно так, бобылем живёт, а хозяйство держит. Коза ходила за ним как собачка. Куда Колька, туда и коза. Колька в огород, коза за ним, Колька на работу, коза до калитки проводит и блеет. Смотрит своими жёлтыми глазами вдаль. Скучает. Народ веселился, Колька добрый был, не обижался, только рукой махал.
— Ихха! Мать её туды — растуды. Пусть ходит.
А однажды потерялась коза. Ушла через плетень, протиснулась и нету её. Колька искал, горевал страшно. Родная душа. На третий день в его калитку прошла Галка, которая вела за собой козу. Нашла. В березнике заблудилась. На чай зашла. И осталась навсегда. И не было человека, счастливее Кольки. Он всю жизнь звал жену Галина Викторовна, целовал её в плечо, дальше не доставал по росту, приобнимал и прикрывал глаза от удовольствия. А она улыбалась и гладила его по голове. Так и жили.