Нет- нет, никто и ни в чем виноватым не был. просто врождённые странности.
и что же? её персональная сила тяжести
была гораздо слабей притяжения неба. она взлетала.
небо в ответ дарило нирваны и сладкое забытьё, полёты, наивные детские радости.
нет-нет. ну что вы… она никогда ни о чем не жалела. просто писала свои смешные сценарии.
и удивительно — патологически не взрослела. ей было как-то всегда 17. её гербарии
не пылились на антресолях, на полках, в секретных с ключами сейфах и потаённых ящичках.
в её руках оживали /внезапно/ забавные эльфы и славные тролли. а злобные феи, летучками от одуванчиков,
растворялись в неоновом свете московских гламурных окон, где всякий по-своему лишний, по-своему ветер.
…когда она уставала. она уходила в свой мягкий и тёплый кокон, сидела с тарелкой вишен под байковым пледом и тихо шептала: «ах! я самая грустная сказка на свете».
в ней вечно звучали какие-то нежные дымные ноты, не стройные резкие рифмы, она танцевала сальсу. ей слал приветы задумчивый Питер Пэн.
она не знала границ, не верила в квоты, часто кидала вилки и чашки в ровные стыки колючих комнатных стен.
она интегралы и логарифмы брала. без спроса. с лёгкостью невозмутимой
под буги-вуги. а под тягучие фуги
Баха пронзительно-горько /правда, недолго/ плакала,
неделями пряталась в офе.
…по средам, вскипала, взрывалась тротиловым эквивалентом, точно и метко рассчитывала проценты от прибыли и продавала на Красной площади воздушные шарики и, даже, ключи от Рая.
и, сотни раз, умирая, смеялась, как сто неземных колокольцев — оглушительно-звонко.
…такая девчонка.

а после, Она, на Его засыпала плече, в мягком свете тускнеющих, в беспорядке разбросанных по шёлковым прОстыням звёзд.

ей, многое, в общем, прощалось.
…в 17 еще никто не живёт всерьёз…