Страшнее жала нету,
Чем яростные мысли с языка,
Разят страшней кинжала,
Когда вошли в тебя,
Они исходят с не потухшего вулкана,
И льются лавой,
Всё сжигая на пути,
Беснуется хозяин их упрямый,
И не желает их на нет свести,
Он в гневе от того что он взбешён,
Он был такой всегда
И даже в чреве,
Толкал ногами,
И всё было не почём,
Родился он такой,
С рожденья,
Ему товсегда не так, всё плохо,
И что не предложи ему, отец и мать,
Он бешено кричал — какое ваше дело,
Не надо было вам меня рожать,
Вот так и жил один,
Не знав от женщин не любви ни ласки,
И силы только с ярости пытал,
Он гневался во сне,
И даже там орал,
Рождён таким и сам
От этого страдал,
Не знал он женщин,
не любил,
Мужчин не жаловал он тоже,
Одним лишь браконьерством жил,
Зверьё губил и птицу тоже,
Когда ушли отец и мать,
Он не притронулся к могиле,
Но стал чего-то понимать,
И чувствовать, что те его всегда любили,
Всегда приветливые были,
Всегда накроют вкусный стол,
Их нынче нет, а это значит,
Что некому его любить,
Один и больше никому не нужен,
И это надо пережить,
Он призадумался и понял,
Всё то что было, то ушло,
Он плед накинул, стиснул свой язык и всё,
Избавился от жала просто,
Он просто откусил его,
С тех пор он больше не в обиде, проблемы нету у него,
И ярость из него ушла,
Он часто плака от того,
Что плакала его душа,
Как многое хотелось сделать для неё,
Но жизнь назад не воротить,
Сумел себе он навредить,
Но пожелал всё изменить,
Попробовал по нову жить,
Нашёл жену себе немую,
И стал с ней в месте в доме предков жить,
Ухаживать не забывал всегда в хозяйстве помогал,
Другим он человеком стал,
И стал молится даже Богу,
С супругой тоже повезло,
Она тепло его любила,
Ждала всегда, смотря в окно,
Он понял жизнь, как счастлив стал,
Пусть поздно горе научило,
Он оправдания искал, но не нашёл,
Жил с тем, что в сердце было…