Время давно уволилось с поликлиник.
Больше не лечит. Пенсия, все дела.
Где-то в Гиперборее растит клубнику.
Кроликов держит. И, к счастью, не держит зла.
Катится осень яблоком переспелым.
Черноплодной рябине чудится голос вьюг.
Вовремя всё, что мы с тобой не успели,
даже если от этого горько, мой светлый друг.
Если с тобой ещё не случилось чуда,
значит, оно от тебя отвело беду.
Какую? Гадать не хочется, и не буду.
Пирожки с пылу с жару. Прежде, чем есть, подуй.
Громко в шкафу старичок домовой вздыхает.
Вся конспирация рушится с ОРВи.
На ночь оставим ему молока с сухариком,
тёплой заботы, пушистой большой любви.
Ночью придёт, котом обратившись дедко,
ляжет на грудь, мурлыкая и сопя,
мягкий, как микрофибровая салфетка,
с носом, мокрей, чем шляпы лесных маслят.
Так и живём — время давно не лечит.
Что остаётся? Чем врачевать нутро?
Тем, что тебе ладони кладут на плечи,
пряча от болей всех и от всех ветров.