Помните, в советское время были так называемые Дома быта? Этакие комбинаты добрых волшебников. В них обязательно имелись парикмахерская, ателье, химчистка, прачечная, фотоателье, ремонт обуви.
И если в больших городах был выбор, то в маленьких городках и сёлах Дома быта становились местом паломничества жаждущих бытовых услуг.
В фотоателье работали суровые дядьки, на снимках которых никто не улыбался, в парикмахерские нельзя было записаться заранее, по телефону. А в пошивочной сидели строгие приемщицы с идеальным маникюром. Результаты деятельности всех этих кудесников бывали самые разные, но у них всегда находились объяснения любой сотворённой пое6ени:
— Что значит. «Каскад» не так выглядит? Какая голова, так и выглядит. Волосы у вас растут неправильно. Слишком толстые (тонкие, жидкие, густые).
— Как это на фото на себя не похож? Уж кого есть, того и фотографировал. Я фотограф с большим опытом, вон, для всего кладбища фото делал, никто не жаловался.
— У пиджака правый рукав короче левого? Это руки просто у вас разные. Ну подожмите одну руку, в конце концов!
И вот я обнаружила в Болшево Дом быта. Самый настоящий, как раньше: химчистка, ателье, фотоателье и так далее. Просто какой-то портал во времени. Работа с 9 до 18, обеденный перерыв с 13 до 14, выходной — воскресенье. Прямо артефакт и антиквариат.
Долго ходила мимо и присматривалась. Но на днях купила брюки с расчётом на каблук, потом передумала и решила носить без каблука. Пришлось укорачивать.
Я сделала глубокий вдох, и нырнула в прошлое. В пошивочной сидела строгая пожилая приёмщица с идеальным маникюром.
— Что у вас? — спросила она.
Я аж попятилась. Но дальше все было хорошо: приёмщица оказалась ласковой и вежливой. И взяла недорого, и обещала позвонить, когда будет готово. Посмотрим.
— А тут есть распечатка документов на принтере? — поинтересовалась я.
— Да, в фотоателье, — ответила приёмщица.
Я спустилась на этаж, и оказалась ещё глубже в прошлом. Мебель явно советского производства, бархатные занавески, отделяющие студию, на стенах — снимки детей с мишками и девушек на фоне фотообоев.
— На паспорт, на память? — деловито спросил суровый фотограф.
Я ждала даже, что предложит на памятник.
— Нет, мне распечатать.
Я протянула флешку с текстами для выступления. Фотограф открыл файл, нажал на распечатку, и, неодобрительно глядя в монитор, спросил:
— В интернете нашли или сами придумываете?
Я неопределённо пожала плечами, разглядывая фото на стенах. На самом видном месте висел портрет относительно молодого Льва Лещенко.
— Так сами сочиняете? — настаивал фотограф, наблюдая, как из принтера выскакивают матерные тексты.
— А вы фотографировали Лещенко? — вопросом на вопрос ответила я.
— Да, — гордо сказал фотограф. — И не раз. У него тут дача поблизости. Вот ваши сочинительства. Двести рублей.
Я поспешно удалилась со своими сочинительствами, чувствуя себя ущербной, когда тут целый относительно юный Лещенко.
Вышла на свет, ожидая увидеть вывески «гастроном», «универмаг» и кинотеатр, где идёт премьера художественного фильма «Москва слезам не верит».
Огляделась: слева было халяльное кафе, справа кавказский ресторан, прямо по курсу — «Пятерочка» и «Бургер-Кинг».
— Уф, показалось, — выдохнула я.
Но иногда окунуться в прошлое забавно, даже умилительно.