Ну, а если не смерть, но ужас до тошноты,
что ты будешь делать?

То же, что и сейчас.
Встану утром. Умоюсь. Насыплю котам еды.
Не позволю себе ни отчаяться, ни заскучать.

Буду радоваться мелочам. Веселить родных.
Делать дело моё, которым звенит душа.
Ну, а если холод полезет за воротник —
я надену шарф.

Ну, а если не просто холод, а тьма без дна?
Если плоть твоя станет бессильна, а волос — сед?
Что ты будешь делать, если придёт война?

Что ты сможешь на этой войне?

Я сумею свет.

Отбери у меня мою молодость, гордость, дом,
да хоть тело моё по куску у меня забери.
Ты не справишься, сволочь, с моим весёлым огнём,
с этим солнцем, что неустанно звенит внутри.

Нет у нас и так
нифига,
кроме наших сердец,
так чего мне бояться — безумия посреди?
Этот холод мне дан для того, чтоб других согреть.
Эта тьма мне дана для того, чтобы в ней светить.

А война? А неверье? А весь этот смрадный вой?..

Я стою у окна. Вижу дерево в рыжей листве.
И так пахнет весёлою, рыжей, влажной листвой,
что ни смерти. Ни страха.

Один абсолютный свет.