ты обо всём писала, как попало, но и к таким народ имеет чувство.
и даже если чувства не хватало, он всё прощал и ты опять писала.
о той любви, что вновь приходит в гости, о той судьбе, что ладится искусно,
о жизни той, что терпит и не просит, о сути той, что вызревшая самость.
ты не искала слов проникновенных, в простых словах за истиной ходила.
в конце концов растратилось и время, ничем не став — ни пивом пьяно-дивным,
и ни стихом, что вечности согреет, и ни основой — песней лебединой.

Лёд хрустел о жданной смерти, что томится впереди.
Ветер ныл, свистел, трубил — упивался мукой вешней.
Солнце нежилось в кармане — украшении груди.
В светло-пепельном пальто вышел день из тьмы неспешно.

— Скучно-скучно без надежды, пусто-пусто без любви…-
Пел капельно-нежно и вдруг выглядывало солнце
Из кармана осторожно на минуту или две.
…- Долго-долго сердце жгло. Скоро-скоро мир проснётся…

Пел. Смотрел в больные окна. В лужи в хрупком серебре
Топал скриплым сапогом. Пересчитывал снежинки,
Как монетки ранним утром, как листочки в сентябре…
Я смотрела на него — сколько в нём, нежданно, жизни!..

- Уйду невзначай на рассвете,
Растаяв в небесных полях,
Подумалось, кто же согреет
Последние дни для тебя?

Зануда с безрадостным скрипом
Седой, но не старой души.
Кем будешь в закате обвитый?
С кем время тебя иссушит?

Вот эта? А та? Может, эту?!
Не тощую, умную… А?
— Да ты не старайся — по следу
Уйду за тобою, эхма!