Раньше Бог был много строже.
Пахли рожью
Дом и тело,
Руки — точно бы из глины
Созидали нас умело:
Мяли, гнули, выбивали
Желтой пылью лень и похоть.
И краснели заготовки,
Кровью жизни в землю охая.
Ивы били, кости пели,
Человек дышал надрывно,
Поднимал песчаной глыбой
Плечи хижин над приливом.
Волны грызли, чайки дрались,
Человек из бытия
На руках от жен родящих
Нес в зенит свое дитя.
И любилось — как горелось,
И дрожалось от испуга,
Человек сиял как солнце
Сквозь божественные руки.
И чернел, и сатанился,
И казнился, износясь,
По плечам летали вожжи,
Множа «можно»
И «нельзя».
Целовался — снова, снова,
И молился с чистой болью.
Человек тогда был словом,
Человек тогда был полем.
Словно бы во всем Твореньи —
Вырастал, горел, искрился,
От груди черноземельной
Распуская в небо листья.
Ангел слышал, тучи грели,
Глина раскалялась в домне —
В доме Бога,
В доме дыма.
Человек…
Он был, я помню.