Многие спрашивают, а почему жители Шебекино не уезжают. Говорить о том, что тогда линия обороны станет ближе к Москве — слишком громко. Как будто для простого человека, у которого дом, сад и семья, эта линия, ставшая ближе на десяток километров к столице — причина жить под прессом и стрессом постоянных обстрелов. Особенно безответственно так говорить, живя вдали от этой линии, где-нибудь в той же Москве, как я. Но что-то ведь их держит. Может быть, дом и сад? Ведь кто первым позвонил главе Жданову, когда жители покинули город, и он быстро начал захиревать? Нет, город стоял все еще красивый с цветущими ухоженными клумбами. Но он застыл. По нему ходили только голодные кошки и собаки, которых больше некому было покормить. И мусор появился. И трава там, где не надо, поползла. Город застыл и от этой застылости стало жутко. Я его не видела таким. Гладков рассказал. Так вот первыми, кто позвонил Жданову и попросил вернуться, были девушки-озеленители. «Владимир Николаевич, — сказали они, — еще три дня, и все цветы загнутся». В городе не было воды, но озеленительниц не пустили в город не поэтому — слишком было опасно. И все же мне не верится, что эти девушки в тот момент думали о линии обороны, ставшей ближе к Москве. Они думали о своих цветах, которые сажали с любовью, и им просто не хотелось, чтобы те завяли. Им не хотелось, чтобы город летом стал некрасив, ведь это была их ответственность — делать город красивым. А красивым его во многом делают цветы. Цветы — это жизнь. Мне кажется, что девушки просто хотели спасти то, что любят. И, может быть, потому люди возвращаются в свои дома — к тому что любят? Это как инстинкт — вернуться туда, где все твое, и где ты крепко стоишь на ногах. Но при этом сам не можешь объяснить, когда тебя спросят, почему ты вернулся.
А у Жданова есть своя галерея мертвых — 23 человека. Одного мальчика я помню. Он лежал у шебекинского ТЦ. Его мать держала на коленях его голову. Он уже был мертв. Она кричала — «Помогите», но ВСУ вели обстрел еще 40 минут, и к ТЦ не могли проехать ни пожарные, ни врачи. Только по площадке перед ТЦ метался беспомощно Жданов. О другой женщине он рассказал мне, когда мы проезжали аптеку, в которой окна заложены песком. В Шебекино многие окна на первом этаже заложены песком. Некрасиво, но так надежней. Женщина ехала на велосипеде мимо аптеки, нам том месте ее убил снаряд. Всего убитых в Шебекино 23.
Город восстанавливается. Нет больше того сгоревшего ТЦ, перед которым лежал ребенок. Срезаются аккуратно пострадавшие этажи и строятся новые. Решение губернатора. Он считает, что город нельзя потерять, и что люди не могут жить в разрухе.
Сложно ответить на вопрос — почему они не уезжают. Я лишь попыталась приблизиться к пониманию ответа на него. Хотя сами жители Шебекино словами ответ вряд ли дадут. Его надо искать в их поступках и в их любви. Впрочем, и в том, что не всем есть куда уезжать.