17 августа 1991 года Ростропович отыграл последний концерт во Франкфурте и улетел в Париж. Рано утром с началом событий в Москве ему позвонила дочь: «Отец, включи телевизор, посмотри, что делается!»
Ростропович оставляет в Париже послание для семьи и завещательное распоряжение, говорит дочери: «Я пойду по делам в город, матери скажи — иду в банк», — а сам хватает такси и мчится в аэропорт Шарль де Голль.
«Погибает место, которому я обязан своим рождением, и теперь, возможно, оно и станет для меня могилой», — произносит он.
Визы у него не было, но пограничник в Шереметьево пропускает его, и 20 августа Мстислав Ростропович появляется в Белом доме.
Кто-то тут же спросил у музыканта, почему он без без виолончели, на что тот ответил: «Вы знаете, если я буду лежать под танком, то лучше без виолончели».
Позже Ростропович рассказывал: «Дали мне в охрану славного парня Юру Иванова, но он был такой уставший, что с автоматом уснул. А я подумал:
«Бог его знает, раз он устал, значит, мне надо защищать?» — И взял у него автомат…
Юрий Иванов:
— В те дни я спросил у маэстро, как он относится к смерти. Он ответил:
«Где бы я ни был, умирать всё равно приеду в Россию. Я не боюсь смерти, потому что знаю: предстоит другая жизнь, и на каждом облачке будет стоять по бутылочке и рюмочке. Там мы встретимся с Шостаковичем, Чайковским, Рахманиновым… и с каждым-каждым из них я выпью по этой рюмочке…»
В связи с этой фотографией Иванов вспоминает так:
— Я задремал буквально на несколько минут после бессонных ночей, а уже после, возвращая оружие, Ростропович сказал: «Скажу тебе, Юра, по секрету, я ведь совсем не знаю, как пользоваться автоматом. Но теперь и навсегда ты — мой Санчо Панса и названый брат; ты для меня — брат Юра, а я для тебя — брат Слава».
Меня просто сразили его мужество, оптимизм и обаяние…
А еще Мстислав Леопольдович шутил: «Теперь, когда я буду спать, доверю тебе виолончель»…