О, Боже, но он ведь из первых начал
Ходить под вечер, сидеть, непременно, напротив,
Такой вот упёртый, такой бестолковый мальчик
И если быть честной, то точно — не в поле воин.
Сидит, говорит, усмехается и не мнётся,
Глаза вечно пляшут огнями, что с преисподней,
Ещё совсем малость, насилу и мне икнется
И выбор падёт: влюбиться, мертветь, быть свободной.
Он нравится мне, мне ни с кем так небеспокойно
Я вроде большая, но тут же сгибаю спину,
Я глупость, я блеклость, до неприличия пристойна
Я пью его жадно, губами впиваясь в щетину…
И мне бы стоп-кадром всё это, в большую раму,
И профиль, и взгляд, и фибры моих терзаний,
Пиши, мой хороший, пиши будет много драмы,
Аваций, побед, и конечно бесценных знаний.
О, Боже, оставь мне его без срока,
Подобно улыбке, а не бутылке портвейна,
Я знаю, что в этом во всём так немного толка,
Как если бы к сотне, да не хватает копейки.