— Девушка, а можно с Вами познакомиться?
— И Вам до сих пор интересна эта тема? Вы же со мной сто лет назад знакомились, на балу?
— Ааааа! Девушка, извините, я стал вампиром!
— А я нашла смысл жизни в творчестве! Ладно, еще через сто лет встретимся, поговорим! Ыыыыыыыыыы! Кстати, я помню Вашу первую строчку Вашего романа, подражания Достоевскому: Я убил человека. Вы же хотели быть писателем? Ааааааааа?
— Ыыыыыыыыыыы!
— Так Вы дописали Ваш роман? Аааааааа?
— Девушка, какой из меня писатель. Я же говорю, я вампир!
— Ну, посмотрим, может, Вы передумаете и еще через сто лет опять станете писателем! Ыыыыыыыы!
— Ыыыыыыыыы!
И так, прошло сто лет. Обещанной встречи не состоялось, а рассказ обычного писателя превратился в настоящую историю про вампиров. Но что-то сильное внутри меня мешает мне этому поверить. Да, я стал вампиром, но какая причина у меня отказаться от моей страсти — словесного искусства? Книги, рассказы, романы — они стали для меня пищей, душой и смыслом жизни. И даже если с течением времени голод вампира затмил мои творческие побуждения, они всегда оставались где-то глубоко внутри меня.

Однажды, гуляя по ночным улицам, я заметил свет в окне одной книжной лавки. Внутренний голос подсказывал мне зайти, и я поступил так. Когда я проходил мимо полок с книгами, мое сердце стало биться все чаще и чаще. И тут я увидел ее — прекрасную молодую девушку, сидящей в кресле с книжкой в руках. Мы оказались наедине в этом маленьком книжном уголке, и я решил поговорить с ней.

— Девушка, а можно с Вами познакомиться? — спросил я, но ответа не дождался.

— И Вам до сих пор интересна эта тема? Вы же со мной сто лет назад знакомились, на балу? — ответила она, не отрывая своего взгляда от книги.

Я был поражен. Неужели она помнила меня? Мои воспоминания вернулись к тому ужасному вечеру столетней давности, когда я познакомился с такой непривлекательной, но загадочной девушкой. Тогда я был обычным молодым писателем, стремившимся к славе и признанию.

— Ааааа! Девушка, извините, я стал вампиром! — сказал я, снова пытаясь привлечь ее внимание.

— А я нашла смысл жизни в творчестве! Ладно, еще через сто лет встретимся, поговорим! Ыыыыыыыыыы! — она покачала головой и улыбнулась.

Но я не хотел так просто отпустить ее. Ведь она помнила меня, помнила мою первую строчку из романа, мою жажду стать великим писателем.

— Кстати, я помню Вашу первую строчку Вашего романа, подражания Достоевскому: «Я убил человека». Вы же хотели быть писателем? Ааааааааа? — прошептал я, надеясь на ее реакцию.

— Ыыыыыыыыыы! — она засмеялась, и я почувствовал, как мои клыки незаметно выросли.

— Так Вы дописали Ваш роман? Аааааааа? — спросил я, подходя ближе.

— Девушка, какой из меня писатель. Я же говорю, я вампир! — ответила она, все еще улыбаясь.

— Ну, посмотрим, может, Вы передумаете и еще через сто лет опять станете писателем! Ыыыыыыыы! — я сжал кулаки, и мое писательское перо стало отрастать.

— Ыыыыыыыы! — ее смех окатил меня, и я почувствовал, что что-то во мне меняется.

Так мы расстались в этот день, но что-то глубоко внутри меня поменялось. Я снова почувствовал ту страсть, которая двигала мной в прошлом. Жажда слов, жажда историй овладели моими мыслями, как и жажда крови. И я понял, что потомственная проклятость не должна перечеркнуть страсть к писательству.

Таким образом, через сто лет я вернулся к своему старому роману. Я дописал его, но вдохнул в него поток новой энергии, непостижимой для смертных. И когда настало время показать мою работу девушке из книжной лавки, я был уверен, что мой путь — это искусство слова, а не жажда крови.

Она сделала мне комплимент, пораженная изменившимся романом. Ее глаза сияли от восхищения, и я понял, что моя решимость была верна.

— Вампир-писатель, — прошептала она, и я улыбнулся.

— Да, вампир-писатель. И я никогда больше не собираюсь отказываться от своей страсти, — ответил я, прикладывая руку к своему сердцу.

И так, я стал вампиром-писателем. И хотя одной страстью мне приходится пожертвовать, я знаю, что мои слова живут вечно, и это — настоящая бессмертность.
А та девушка оказалась моим отражением в зеркале. Девушек было много. Я стоял между двух зеркал.
И тут им подали чеснок в салате, и их начало плющить.