Нас послушай, так гаремы в России — обычное дело. И многожёнство — обыденный факт, который ни у кого не вызывает удивления. Почему? Ну вы же не удивляетесь, когда строгая тётенька с красной папкой в руках спрашивает несчастного: «Согласны ли вы взять в жёны такую-то мадемуазель?».
Хотя за пределами загса его не ждут десятки красавиц с золотым колечком на безымянном пальце, надетым им же в прошлые разы. Жена по закону может быть только одна. Уж не знаю, к сожалению или к счастью.
Но ситуация с жёнами в русском языке — не единственная. Есть и другие странные случаи: «кандидат в президенты», «пойти в лётчики», «набиваться в друзья», «напрашиваться в гости» и т. д. Почему здесь множественное число?
Дело в смысле, который мы закладываем в подобные конструкции. Они означают вхождение в определённый круг лиц — жён, лётчиков, друзей и прочих. А круг лиц предполагает множественное число. Но вот вам ещё одна загадка на примере «взять в жёны»: почему существительное в винительном падеже не похоже само на себя?
Ведь «жёны» — существительное одушевлённое. Если мы его просклоняем отдельно от нашего контекста, получится вот что:
И. п. жёны
Р. п. жён
Д. п. жёнам
В. п. жён
Т. п. жёнами
П. п. о жёнах
В конструкции «взять в жёны» налицо винительный падеж. Неувязочка выходит.
А выходит она потому, что здесь происходит трансформация одушевлённости, которая превращается в неодушевлённость. Это у неодушевлённых существительных винительный падеж совпадает с именительным: просклоняйте, например, слово «бубен» в похожей фразе «бить в бубен». А здесь на том же месте «жёны».
Академическая «Русская грамматика» объясняет феномен «единственным отступлением от последовательного выражения одушевлённости во множественном числе». Другое объяснение — всему виной собирательность, которая подавляет одушевлённость «жён» и других лиц.