Я начала узнавать себя слишком поздно.
Буквально год-полтора назад. Грозно
Хватаясь за мысли в своей голове,
Что бы хоть что-то вычленить мне

Из многогранности черт, что впихнула
В себя невпопад. Я села, всплакнула:
«Кто же ты, странный такой человек,
Взгляд опустил из-за тяжести век?

Где же та девочка, страстно кипящая,
Что миру доверилась с сердцем горящим?
Что это было? Любовь? Настоящая?
Нет. Все в труху и осколки дробящее,

Слезы и боль приносящее, чувство —
Скорее спасти бедолагу — безумство».
И он, как актер: «Скорее-скорее дай денег же мне!
Ты разве не видишь? Тону я в долгах и безумной игре!»

Поддавшись невольно давлению сильному,
Пошла брать взаймы, помогать инфантильному:
«Возьми, дорогой, помогла я тебе, расплатись,
Держи мою руку, с тобой я, любимый, крепись!»

Не минул и день, как он, свободой новой окрылен,
Спустил всю помощь на игру — итог был им определен —
Оставил девочку в долгах, угрозами кидаясь смело,
Что кончит с жизнью просто так, и дух покинет его тело.

Сбежав стремглав от покермена-имбецила,
Зашила раны, бутылочку JimBeam открыла.
Чуть пригубив, с досадой в друг произнесла:
«Какого хрена, дура, ты все так поздно поняла?»

Из многогранности черт, что впихнула
В себя невпопад — массу чего я хлебнула.
И от доверчивой девочки, любовью страстно кипящей,
Осталась лишь тень, с болью в грудине свербящей.