У Захара появилась новое развлечение — приноровился сбрасывать со стола небольшие предметы. Отрешенно глядя в сторону невинным взором, он серой лапой потихонечку двигает зазевавшуюся вещичку к краю пропасти.
По чуть-чуть и с оглядкой на зрителей, сталкивает обреченного, внимательно следит за полетом и равнодушно отворачивается, когда развалившаяся штучка оказывается на полу. Даже какая-то брезгливость на морде появляется. Дескать, взять с тебя, вещь, больше нечего, лежи уж. На мое возмущённое шипение реакция удивленно-обиженная:
— Уж вы бы, матушка, помолчали, — как бы сообщает мне Захар безмолвно, — Кто третьего дня разбил чашку и даже не извинился передо мною, котом, за истрепанные нервы? Ведь эти осколки могли долететь и до меня, кабы я был где-то поблизости, а не почивал через три двери и две комнаты.
Вот, прямо этим текстом мне в душу и смотрит. И лапки так скромно сложены. Ну, как тут поднять руку и голос на этот дивный плюшевый зад… Но приходится брать себя в руки и орать в жопу коту, ибо он предпочитает ко мне сидеть задом, а к лесу передом, страшным голосом:
— Если ты еще раз!!! Я тебе сейчас!!! Захар!
И такая вся грозная наклоняешься подобрать разбросанное или за веником идешь, подмести результаты. А спиной почему-то чувствуешь немой Захарьев укор, да коллективное котовье порицание. И, вроде как, не хулиганскую выходку пресекла, а беззащитного котика обидела. Вот, как у них так получается, а…