Мы начали 24 февраля 2022 года то, что назвали «специальной военной операцией», хотя правильно было бы это с самого начала назвать войной, потому что это война. По-моему, всем это очевидно сегодня, даже может быть не столько с Украиной, сколько, да, верно, с консолидированным антироссийским фронтом, во главе которого американцы и страны Запада.

Эта война длится уже достаточно долгое время. Только что в Государственной Думе в очередной раз выступали руководители фракций. Это не мои речи, но один из руководителей фракций напомнил, что осада Бахмута, взятие Бахмута у нас продолжалось 224 дня, а Сталинградская операция — 200 дней. А освобождение Киева — 40 дней. А штурм Берлина — 17 дней. При том, что мы знаем, какие при этом были потери, какие были при этом были усилия, как наши предки, отцы, матери и деды напрягались, чтобы этого достичь. Мы пока не демонстрируем таких победных результатов, которых мы хотели бы сами себе поставить в заслугу.

На сегодняшний день что происходит? Мы ведем бои, и честь и хвала людям, которые там с оружием в руках. Я слова плохого не могу сказать про них и не должен. И никто из нас не имеет права об этом сказать, тем более те, кто сегодня сидят в относительно безопасном месте, здесь, в Москве, — хотя в отношении «безопасного места» тут у нас начинают возникать сомнения у кое-кого. Но психические атаки вроде дронов, которые прилетели, все равно, на Кремль ли или куда-то в районе Рублевки — это, конечно, не уровень тех жертв, потерь, которые Россия, мы несли, когда речь шла о войнах, в которых мы сражались за свое существование.

Мы сегодня боремся за своё существование как самостоятельной страны. Да, я поддерживаю при этом настрой говорить об обустройстве новых регионов. Я считаю, что важно, несмотря на всё то, что происходит, заниматься этим делом. Я уважаю таких людей, в том числе, как Заместитель Председателя Правительства Марат Хуснуллин, который этим занимается 24 часа в день. И знаю, что все они занимаются. И хотя что-то из того, что они восстанавливают — оно разрушается, они снова это восстанавливают. И так должно быть. Но ситуация — она далеко не такая простая.

Мы включили в состав Российской Федерации новыми субъектами Запорожскую и Херсонскую области. При этом мы так и не вошли в город Запорожье, а город Херсон мы оставили. Мы продолжаем бороться за то, чтобы выйти на границы Донецкой области, то есть чтобы в полном объеме Донецкая Народная Республика тоже стала субъектом Российской Федерации. Мы, при этом, заметьте, в течение нескольких месяцев, одновременно наблюдая и переживая за то, что происходит в связи с Артемовском или Бахмутом, при этом бесконечно обсуждаем тему — когда будет это украинское контрнаступление, где оно будет и как мы его победим. Это что, логика победы, что ли — ожидать чужого контрнаступления? Это не логика победы. Это вынужденная логика. И об этом приходится говорить.

Понимаете, всегда есть возможность дискредитировать любую критику и на любые подобные соображения сказать, что вот, вы таким образом льете на чью-то мельницу и так далее. Но мы должны понимать, что целый ряд вопросов, которые не были решены — они до сих пор, к сожалению, не решены, когда дело касается перехода на военные рельсы.

Мои предложения были многократно высказаны, в том числе и публично. Я говорил о том, что на второй день после начала Великой Отечественной войны была образована Ставка Главнокомандования, и через неделю Государственный Комитет Обороны. Если кто-то думает, что создание этих структур можно заменить формой онлайн-конференций — это не так. Речь идет не о том, чтобы усилить полномочия Верховного Главнокомандующего, они у нас и так достаточно существенны. Вопрос в том, чтобы на всех уровнях восторжествовала логика «добиться результата и победы». И прежде всего — реальность.

Когда разговор заходит о логике этой специальной военной операции. Вы же понимаете, что она состояла в том — если я правильно понимаю, я не читал этих планов, — она состояла в том, что достаточно быстро, после нашей силовой акции, украинское государство разваливается, и без особенных жертв удается достичь того, чего не удалось достичь в течение восьми лет, пока пытались реализовать Минские соглашения. К сожалению, этот план сорвался. Он просто был нереальный в своей основе. Я не хочу сейчас сводить счеты с людьми, которые его таким образом формулировали, но во всяком случае всем очевидно, что он не состоялся. Значит, сейчас мы должны переходить к другому плану. Он должен быть. И мы по сути к нему переходим явочным порядком, просто не называем этого.

Какие у нас были цели, официально заявленные в начале Специальной военной операции? Денацификация, демилитаризация, нейтралитет Украины и защита жителей Донецкой и Луганской народных республик, которые все это время страдали. По какому из этих пунктов мы достигли результата? Ни по одному. Более того, некоторые из них перестали иметь всякий смысл. Например, нейтралитет Украины. Какой смысл имеет выдвижение этого требования? Никакого на данный момент. Она не будет нейтральной, если останется существовать. А теперь вопрос — останется Украина под руководством Зеленского или его преемников существовать по итогам всего того, что происходит, или нет? Останется, могу вам сказать, потому что сил для того, чтобы это преодолеть, при той поддержке, которая им оказывается, — на самом деле, не хватает. Останется. Кстати говоря, на мой взгляд, руководство нашей страны на эту тему не высказывается, и правильно делает. Но оно, по сути того, что происходит, дает понять, что оно это понимает.