Всякий рад своей добыче:
Прихожанин — мудрой притче,
Воин — ценному трофею,
Повелитель — мавзолею,
Тенор — вставшему партеру,
Куртизанка — кавалеру,
Суеверный — оберегу,
Нищий — тёплому ночлегу,
Щёголь — модному покрою,
Мёртвый — вечному покою…

Расскажи, подумав малость,
Что тебе приносит радость?

* * *

Мы ничего не знаем о себе.
Толкаемся в приёмной Бога,
Бурча под нос: «Народу много.
Потом, потом… Зачем стоять в толпе?»

У безумия грозное лезвие.
Им поигрывать любят подчас
Изуверы идейные, резвые
Вожаки оболваненных масс.

Сатанинские отсветы слаженно
Обратят в злобных зомби людей,
Клич свирепый из глоток надсаженных
Разнесётся: «Распни и убей!»,
Дружно вскинутся в жутком приветствии
Мириады восторженных рук…

Это хуже стихийного бедствия
И похоже на замкнутый круг.

Что петлять вокруг да около,
Наводить тень на плетень:
По полёту видно сокола,
Чётки заменил кистень.

Шлем небесный — митра с перлами,
Но, в мирское погружён,
Водит пушечными жерлами
Бронированный амвон.

Встать на выгодную сторону,
Вместо мира выбрать рать.
Голубица гонит ворона.
Не давать его прогнать.

А кому какое дело для кого я песни пела, кем утешилась в ночи? Вряд ли знаешь, так молчи. Невозможно быть крылатой и ни в чём не виноватой, и любила, и грешила, платья узенькие шила, щеголяла в них бесстыдно, ошибалась, что обидно…
За спиной меня судили, сплошь поклонники идиллий, у святош был нос в пушку, только сдюжили б тоску,
что меня всю жизнь терзала? Ей назло я и порхала. Не суди, дружок, поспешно, ты и сам не жил безгрешно.