Что нам земной туман, если потом взамен
вечность объявится, как после серых стен
небесная даль и морская,
и установится звонкая тишина,
та, что до времени редко кому слышна,
хотя и звенит, не смолкая.

К делу, нотариус, я оплачу труды,
вот и флакон чернил цвета морской воды.
Любая в цене запятая.
Взвесим заранее, дабы не вдруг потом,
что сохранит душа и усомнится в чём,
и что оттолкнёт, отлетая.

Лозунги, подвиги сразу долой с костей.
Не веселят они даже плохих детей,
досаду и ложь умножая.
В тысячном шествии с ямбами нараспев
каждому важен лишь скудный его посев
и жадный делёж урожая.

Прочь отступи, прогресс, не оправдал затрат.
Модернизировал вывеску и фасад,
а копоть внутри не иная.
Те же в углах жильцы падают ночью с ног,
зная, что не за что, но отбывая срок
и новых жильцов зачиная.

Братство и равенство тоже долой, долой,
свой ли, не свой земляк, добрый сосед и злой,
вторая война, не вторая,
отчий, не отчий дом, русский и прочий бунт —
что же оставлю я, вычеркнув каждый пункт
от первой строки и до края?

Разве что вот кого не отпущу во мрак:
несколько особей, смогших прожить не так,
как свора велит или стая.
Вместо бесчисленных символов и знамён
несколько ясных лиц и золотых имён,
однако графа непустая.

С нею легко на край и нипочём испуг.
Просто ещё один шаг и опять вокруг,
почти как теперь, мастерская.
Только стремянок нет, убран побочный хлам,
впору подобран свет мраморам и холстам
и льётся волной, не моргая.

Всякий, придя туда, больше не ученик,
новой нелепости он там не учинит
ошибкой резца, дрожью кисти.
Чистому замыслу следовать он горазд,
ибо, единожды сбросив земной балласт,
боязни лишён и корысти.