После легендарного фильма Сергея Эйзенштейна «Александр Невский» все убеждены, что эту фразу произнёс наш великий князь и полководец, обращаясь к немецким рыцарям, пленённым во время Ледового побоища.
Вот такая она волшебная сила искусства, поскольку на самом деле Николай Черкасов произносит с экрана «войдёт», а не «придёт».
Но важнее другое!
К князю Александру Невскому данная цитата, конечно, не имеет никакого отношения. Не факт, что он вообще разговаривал с пленными после Ледового побоища, по крайней мере, летописи не сохранили ни описания подобной беседы, ни тем более конкретных слов. Фраза же вышла из-под пера сценариста Петра Павленко и получилась настолько хлёсткой, что её даже поместили в титры в конце фильма.
Кино у Эйзенштейна вообще вышло не слишком близким к исторической действительности. Достаточно упомянуть одного Николая Черкасова. Спору нет, он блестяще сыграл некоего абстрактного русского князя-полководца, умудрённого опытом и закалённого в боях, но это точно не двадцатилетний юноша, каковым был на Чудском озере Александр Ярославич.
Тут уместно будет вспомнить историю создания легендарного фильма. Когда попавшему в опалу и «вставшему на путь исправления» великому режиссёру предложили в качестве испытания картину на один из патриотических сюжетов, наиболее перспективной темой казалась Смута с народными героями Мининым и Пожарским.
Рассказывают, что Эйзенштейн обратился к своему коллеге Михаилу Ромму с вопросом, какой бы сценарий он выбрал. Тот ответил: «Конечно, Минина и Пожарского! Там всё-таки XVII век, уже известно и что происходило, и как люди выглядели. А про Александра Невского что известно?» На что Эйзенштейн парировал: «В том-то и дело! Поэтому и надо брать Невского! Как я сделаю, так оно и будет»
Маэстро не откажешь в скромности, но по сути он оказался прав. И само побоище, и образ Александра, и псов-рыцарей несколько поколений советских людей представляли себе именно такими, какими их сделал Эйзенштейн.
Что уж говорить о единственной, хоть и крылатой фразе.