Деревянный домик обступали леса,
из зеленого только ель да омела.
Весна наступала через полчаса,
а я ее ощутить не умела.
Это то, с чем не справляется даже огонь
масленичный, блины, рукоделье.
Русская смерть, русская хтонь,
русское запределье.
Это оглушительная близость небес,
богонаходительное одиночество.
Хоть до конца жизнь бреди через лес —
нет уверенности, что он закончится.
Так вот, весна наступала через полчаса,
а вокруг луны полыхало гало,
на столе были водка да колбаса
и морозная ночь стояла.
Это наша форма смертной любви —
русская зима, ледяная упрямица.
И этот текучий холод в нашей крови
Никогда не растворяется.