* * *

…не душа по прошлому страдает,
не хранитель отдан за пятак -
это «Ванька-мокрый» опадает —
что-то в доме, Господи, не так.
Нагрешили, наломали, стёрли,
раздарили гадам и ослам,
паутинка липкая на горле —
да не по делам, не по делам,
и в Эдеме листья опадают,
и над Летой радуга встаёт.
Выдох-вдох, лузгу не вспоминают,
а чудак — соловушка поёт…

… обойду знакомых и родню —
целый день на кладбище без спешки,
вздох ли, фразу где-то оброню —
где вы, силы, праздники, насмешки?
не на той ли пустоши и мне
мирно почивать — как должно — скоро?
по благословенью ль? по вине?
во хмелю от хвои и простора,
всё тропинки, лица, птичий гам,
пусть простится, пусть не проклянётся,
что ещё шагается ногам
и поётся — Господи! — поётся.

Непривычно: сирень поседела.
В понедельник лиловой была.
Что за скорбь эти гроздья задела? -
нынче глянул: сирень-то бела.
И не ведаю - тайна какая
за такой переменой куста:
нечувствительность общелюдская
или просто моя слепота?
Куст сирени. Душа — на закланье.
Неудавшейся жизни виток.
Загадавши, как в детстве, желанье,
съем пятилепестковый цветок.

А ливень за четырнадцать часов
унёс тоску рождавшие причины:
«подснежники» растаявших снегов -
окурки, мусор и собачьи «мины».
Как солнечно! Но опасенье есть,
что ливень - репетиция потопа.
У каждого — грехов не перечесть.
а совесть — не найти без микроскопа.
Я от своей не открещусь вины.
Пощады и прощения не надо.
Но, Господи! — ещё глоток весны!
Ещё — прикосновенье листопада!

* * *
мама! — нет ответа,
батя! — тишина,
в снимках и кассетах —
память, свет, вина,
как вы в кущах пышных? -
знак необходим,

чувствую: вам слышно,
верится: храним.