Купидон обещает богам не пугать химер и нечаянно падает с облака в Петергофе. Или в Марьино. Необязательно. Например. В Балашихе. Моргает глазами, глотает кофе. Прячет крылья до лучших времён, забегает в тир. Ещё помнит, как в детстве дразнили его жиртрестом, а хотел — Робин Гудом. Обшарпанность штаб-квартир позволяет узнать своё место, запомнить место. Невеликая часть, состоящая из частиц: подскажите, любезный, вы кто, не расслышал имя.

Валентин не в восторге от плюшевых ягодиц — по работе приходится дело иметь с живыми. Говорящие головы ведают, что творим, белошвейки усердно латают дыру в системе. Валентин озадачен — действительно, здесь не Рим. Вот опять родились не туда, не тогда, не теми. Покупает весну местечковая спесь князей. Валентин возвращается поздно, мрачнее тучи. Ещё помнит волков, луперкалии, Колизей. Или нет. Или просто читал. Или сон озвучил. Рюкзаком задевает газетчика (миль пардон), предвкушая остывший за сутки рукав ночлега.
Валентина встречает на улице Купидон. Купидона встречает, ну можно сказать, коллега.

И смеются на кухне под лампочкой в сорок ватт, вспоминают эллинов, патрициев, разных прочих. Вся ирония в том, что святой Валентин не свят, Купидон разучился стрелять, шоколад просрочен. Вся ирония в том, что немного дурацкий день, даже праздновать лень, потому и сидят за чаем. Но какой-нибудь Цезарь, в носки заправляя тень, набирает царице: приветик, люблю, скучаю. Может, встретимся, может, увидимся. Или не?
Тебе нравится «Queen»? Я почти разучил аккорды.

Так любовь торжествует везде вопреки войне, в стороне от властей, независимо от погоды.