Люди, рыбы, птицы, звери,
даже мраморные львы —
все на нас плевать хотели,
в парки летние Москвы
возвращается прохлада.
Ты теперь, моя отрада,
в тереме одна живешь.
Помнишь, был внезапный дождь,
помнишь, ты забыла зонт
и смеялась, что забыла?
Это был хороший год,
ты тогда меня любила.
Как сирени пышный цвет
ветер солнечный сдувает,
так любовь — была и нет.
Дворник листья собирает
в целлофановый мешок,
о любви моей — молчок,
речь мою не понимает.
Только в воздухе плыла,
как небесная обитель,
Погоди, оставь дела.
Вспомни, ты ее не видел?
Вот же, здесь она ходила,
сколько в ней блаженства было…
Дворник, парк, мешок, метла,
люди, рыбы, птицы звери,
незаконная любовь.
Свет, мерцающий в пещере.
Бог, рождающийся вновь.
Снег, задумчиво идущий,
холод ангеловых крыл,
черный дворник, загребущий
всё, что в жизни я любил.
Оловянный блеск метели,
трепет вечного огня.
Эти мальчики в шинелях
обойдутся без меня,
оглянутся, улыбнутся
и помашут мне рукой.
Что не все из них вернутся —
это просто сон такой.
Вижу я, как снег сгорает
ночью, на святом огне
и как маму обнимает
сын, погибший на войне.
Там, правей фигуры конной,
там, где бронза и гранит,
вновь Сережка с Малой Бронной
рядом с матерью стоит.
А над ними — блеск метели,
холод ангеловых крыл,
ночь и голубые ели —
всё, что с детства я любил.