… трезво самоотверженное служение государственному благу — это как раз последнее, в чем можно заподозрить Гитлера, даже успешного Гитлера предвоенного периода. Немецкая государственность — не только в ее правовом, но и в организационном аспекте — была с самого начала пожертвована Гитлером во имя тотальной мобилизации народа и (не будем об этом забывать) во имя собственной незаменимости и несменяемости; об этом мы уже писали в предыдущих главах… А что до самоотверженности, то Гитлер как раз крайний и самый яркий пример политика, ставящего свое личное сознание избранности выше всего и мерящего свою политику масштабами своей собственной биографии… Получив власть, он и вовсе перестал воспринимать что-либо адекватно. Его немецкое тщеславие все более и более напоминало гордость коннозаводчика своими рысаками. Под конец Гитлер и вовсе повел себя как разъяренный коннозаводчик, насмерть забивающий свою лошадь за то, что она не смогла выиграть дерби.

… энергия Гитлера обратилась против его собственной страны… Между немецким народом и Гитлером осенью 1944 года образовалась пропасть. Немцы в подавляющем большинстве не хотели безнадежного «последнего и решительного боя», которого хотел Гитлер… Он ведь не мог обезглавить всех, кто так думал: их было слишком много, и большинство остерегалось высказывать свои мысли. Но он мог позаботиться, чтобы те, кто не пойдет за ним на смерть, были обречены возмездию русских. Он еще мог вытравить их тайное жел…
… показать весь текст …

Что было неестественно, словно стилистическая ошибка, так это то, что он забрал с собой в смерть свою любовницу, так мало значившую для него в его жизни, да еще тайно обвенчался с ней за двадцать четыре часа до этого. Гораздо позднее стало известно, что он пытался утащить с собой в смерть и Германию или то, что от Германии осталось.

Он был слеп к окружающей его реальности — это верно, но верно по отношению к Гитлеру любого периода его жизни.

… чем ближе к концу, тем отчетливее становится его цель, для многих и сейчас кажущаяся неправдоподобной: тотальное разрушение Германии. …Акция «Гроза» было первым знаком того, что Гитлер всеми силами противится повторению 1918 года, то есть преждевременному (как он считал) концу войны: знаком того, что он будет драться до самого финала — говоря его же словами, до «без пяти минут двенадцать», — и не позволит никому в этой его драке помешать.