Среди обычной серости рутины
Скользит по коже творчества батист.
С позиций рифм смотрю я на картину.
И на стихи гляжу, как портретист.

Врываясь с шумом в тайную вечерю
Живёт над фреской новая листва,
И в осень умирает, чтож, я верю.
Коль красок нет — поэзия мертва.

В подобном вряд ли разберётся гений,
Но в ритмах пульса полных крови жил,
По свежим краскам пробегают тени,
И двигаются те, кто прежде жил.

Руины из легенд, что жизни старше.
Поэзия времён в моей горсти.
На фреске, что-то есть в той самой чаше.
Мне стоит только руку поднести.

Разбитый храм, камней шершавых груда,
Идея живописна и проста,
С картины смотрит на меня Иуда
Готовый целовать в плечо Христа.

Чтож, образы в стихе не так уж плохи,
И кажется, что жизнью напоён
Обломок храма рухнувшей эпохи
В неверие теперешних времён.