Заклинатель огня каждый вечер приходит в храм, и веселое пламя целует его лицо. Он пятнадцать столетий бродил по иным мирам, обучался у лучших алхимиков и лжецов. Понимая, что добрый огонь — это щедрый дар, и не только во сне бесконечен его полет. Даже самая-самая долгая песня льда существует затем, чтоб однажды растаял лёд. Но такая тоска — в одиночку владеть теплом, запереть бедолагу в стекле, посадить в камин. Заклинатель огня не успел получить диплом всех на свете наук, но остался любим людьми. И тогда он решил, что и бог бы с ним, с этим «всем». Сколько книг ни читай — до конца остаёшься глуп. День не станет завидовать ночи, а хвост — лисе. А в дырявых носках не пускают в закрытый клуб. Заклинатель огня убегал от лихих погонь, сел со Смертью за партию в шахматы — съел ферзя, но теперь каждый вечер он просто берет огонь и несёт его в город — ему без огня нельзя. Летом проще, жара беспощадная, что клеймо, зной течёт по спине, тени острые, что ножи. Ну, а если зима, если холодно, если мор? Заклинатель огня жил на севере. Долго жил.

Заклинатель огня переходит Унылый Сквер. Как он шутит с пустынным драконом — пора в народ. Спину крестит фонарь — металлический старовер: берегись, заклинатель, не ценят они щедрот. Попадется подарок какому-нибудь хлысту или ты, заклинатель, считаешь, что очень крут? На Рябиновой площади, на Роковом мосту заклинатель чужим старикам отдает искру, пылкость — юности, детям — разбуженных светляков. Саламандру — хранителю Третьего маяка. На обратном пути заклинателю так легко, что он часто вообще пританцовывает. Слегка. Это ж просто зима, да и бог бы с ним, с этим льдом. А фонарь — пустозвон, пустомелище, балабол. Заклинатель огня каждый вечер приходит в дом, где горячие стены. Безумно горячий пол.
И пустынный дракон непременно готовит речь, хотя знает: придёт заклинатель — опять смолчит. Скоро новые люди. Не время себя беречь. Скоро новая ночь. Значит, время твоей свечи.