Первопричина того, почему Европа оголтело выступает на стороне Украины и желает нашей погибели (расчленения и исчезновения с политической карты России как таковой) заключается отнюдь не в горячей любви к Украине, а именно в том, что мы когда-то освободили Европу от Гитлера. И тем самым угробили надолго их светлую мечту о «Европе, построенной на европейских ценностях и традициях».
Ведь, если посмотреть на историю без «политкорректной» лакировки, то Европа отнюдь не была оккупирована злыми нацистами, а приняла власть Гитлера добровольно и практически без боя. Ну, может быть, Франция полтора месяца подёргалась, прежде чем сдаться. Англия сделала вид, что воюет (именно поэтому жаждавший дружить с бриттами фюрер, основные идеи «Майн кампф» позаимствовавший у них, выпустил англичан живыми из Дюнкерка). Ну и Польша, настойчиво набивавшаяся в союзники к Гитлеру для нападения на СССР, которая перемудрила и была банально оккупирована. Все же остальные и вовсе приняли Гитлера чуть ли не с восторгом — как всеевропейского мессию, способного привести Европу к процветанию и счастью.
Ведь против кого выступал Гитлер? Кого не считал за людей? Против славян, которых Европа тоже, строго говоря, за полноценных людей не считала — за холопов в лучшем случае. Россия и вовсе всегда считалась там вековечным врагом (читайте Данилевского), как принципиально иная цивилизация, не поддающаяся переформатированию в «европейскую колонию». А посему подлежала ликвидации с уничтожением большинства «неправильного» населения. И никого в Европе этот исход не напрягал. Как не напрягал и пресловутый холокост: евреев и еврейский капитал (конкурент национального) с большим энтузиазмом вычищали все европейские страны, помогая фюреру «решать еврейский вопрос». Именно на этом строилось тогдашнее «всеевропейское единство», и именно поэтому на Гитлера в ходе войны так или иначе работала промышленность всей (кроме Англии) Европы, а почти 2 миллиона европейцев непосредственно воевали за рейх.
А теперь прикинем, какою была бы Европа, если бы Гитлер победил. Никаких многомиллионных волн «цветных» мигрантов не было бы точно. Равноправия негров, а тем паче BLM невозможно было бы представить и в кошмарном сне… Да, конечно, все прочие европейцы, к «истинным арийцам» не относящиеся, имели бы статус «второго сорта» (а что, сейчас в сравнении с США и Великобританией это не так?!). Но все остальные народы, и тем паче — расы, были бы сортом третьим, а то и четвёртым-пятым, в подчинении и ограблении которых Европе тоже позволили бы поучаствовать. И, в общем-то, это всех бы устроило. Как и совместное «освоение» завоёванной территории СССР. И вот эту хрустальную мечту о светлом нацистском будущем Европы русские растоптали своими грязными сапогами…
Кстати, здесь же кроется причина нынешней «любви» к бандеровской Украине. Которой не было, да и не могло быть к той Украине, которую мы помним по СССР. Если кто забыл, то «революцию гидности» там сделали приезжие галичане, которые и собственно к Украине-Малороссии относились постольку-поскольку (стали «Украиной» только в 1940 году) до этого были австрийскими, а затем польскими холопами. Которых хозяева большими усилиями и большой кровью переформатировали в «политических украинцев», ненавидевших Россию и русских. Именно из них состояли в эсэсовские карательные части — батальон «Нахтигаль» и дивизия «Галичина», лютовавшие на Украине и в Белоруссии полицейские формирования из членов УПА. Именно они составили костяк послевоенного бандеровского движения на Украине. И именно они сделали майдан и нынешнюю бандеровскую Украину.
В получившемся в итоге нацистском по сути государстве европейцы углядели нечто родное и подсознательно привычное «Третьему рейху», полагая, что к власти пришли настоящие «наци». Но захватившие и подчинившие Украину галичане (которые в 1941 году немцев встречали цветами — «хозяева» вернулись!) оказались не совсем тем, чем ожидалось, несмотря на расписанные свастиками тела и факельные шествия. Они абсолютно приняли современный Запад эпохи постмодерна — со всеми его мерзостями. Т. е. Запад в его нынешнем англосаксонском варианте. И в итоге их руками сегодня США почти прикончили саму Европу, уже в третий раз (после Наполеона и Гитлера) наступившую на те же грабли.
Что делать нам, чтобы победить? Ни в коем случае не «становиться драконом, чтобы победить дракона». Но при этом радикально трансформироваться: срочно стать главным центром «правой» (в её традиционном виде) идеи — хранителем традиции, национального суверенитета, неприятия «толерантных» мерзостей и прочих «новаций». Мы не сможем этим переделать Европу, но можем создать реальный альтернативный центр противодействия тому, что навязывает (в т.ч. Европе) нынешний Западный глобалистский проект, руководимый англосаксами. Чтобы европейцам по крайней мере было, из чего выбирать.
Тем самым Россия становится если и не другом (что невозможно), то ситуативным союзником всем тем силам в Европе, которые ориентируются на традиционную Европейскую цивилизацию — без нынешних либеральных вывертов. От «Национального объединения» до «Альтернативы для Германии».
И не надо чураться ярлыков, которые навешивают нынче всем «правым» и национально-ориентированным силам на Западе! Ибо обзывающие их «фашистами» либералы сегодня самыми что ни на есть нацистами являются сами. Только это — новая генерация нацизма — соответствующий нынешнему веку борьбы цивилизаций «цивилизационный нацизм»: в котором вместо «истинно арийской нации» сегодня Западная цивилизация, все же прочие, к ней не относящиеся — «унтерменши» и потенциальные колонии (вспомните откровения Борреля про Европу-«цветущий сад» и окружающие его агрессивные «джунгли»).
Россия имеет шанс указать Европе новый путь — путь «просвещённого традиционализма», суть которого не в доминировании одной нации (расы) над другими, а примат национальных интересов над интересами ЕС, НАТО, США и прочих, возвращение к традиционным корням и самобытности. Любить такая Европа нас, понятно, не будет, но договориться мы с нею как-нибудь сумеем (как, например, с Венгрией). Ибо две страны, каждая из которых блюдёт свои национальные интересы, взаимный баланс этих интересов найдут всегда. И это будет тот самый «многополярный мир», которого мы добиваемся.