Все мы живем странной мечтой об идеальном мире. Но его нет, а главное, он судя по всему, невозможен.
Американский ученый-этолог Джон Кэлхун построил самый настоящий «мышиный рай». Результаты его эксперимента, который вошел в историю науки под названием «Вселенная-25», стали самой настоящей сенсацией.
Представьте себе большой металлический бак площадью два на два метра и высотой чуть меньше человеческого роста. Внутри бака постоянная комфортная для крыс температура, поддерживается постоянная чистота, еды и воды вдоволь. По стенам оборудованы гнезда для самок. В общем, живи не хочу. Рай, идеальный мир — та самая великая Утопия, о которой мечтали все подряд — от Платона до Вачовски.
Созданные в этом баке условия были бы пригодны для жизни, даже если бы в нем одновременно находилось больше четырех тысяч крыс. Но до такой численности популяция (эксперимент ставился многократно) не доходила никогда. Максимум — чуть больше двух тысяч.
Итак, в бак поместили четыре пары здоровых крыс. А теперь слушайте научную быль, невероятно похожую на «страшную сказку».
Первая фаза эксперимента — «фаза А» — ознаменовалась предсказуемым рождением первого потомства. Дальше начался экспоненциальный рост численности популяции — «фаза В». Число крыс удваивалось каждые 55 дней. Множились в этих идеальных условиях крысы как на дрожжах.
Впрочем, скоро бурный рост численности крысиной популяции стал замедляться. В баке, рассчитанном на четыре тысячи постояльцев, проживало в этот момент около шестисот крыс, которые образовали полноценное общество с социальной иерархией.
Началась «фаза С». В крысином обществе появилась категория «отверженных» — крысы мужского пола, которые не нашли себе места в установившейся социальной иерархии.
Старшие самцы в райских условиях «Вселенной-25» жили дольше обычного и выдавливали молодняк на периферию социальной жизни. «Отверженные» самцы постоянно становились жертвами агрессии, о чем свидетельствовали их искусанные хвосты и окровавленная шерстка.
Впрочем, и самки, готовящиеся к рождению, пребывая в столь нетерпимой атмосфере, тоже становились нервными и все чаще проявляли агрессию. Наконец, они стали направлять ее на своих детенышей, то есть банально пожирать их.
Закончилось дело тем, что самки крыс и вовсе перестали допускать самцов к спариванию, забирались в верхние гнезда и становились отшельницами. Рождаемость неуклонно падала, смертность молодняка стремительно росла.
«Фазу D» Кэлхун назвал «фазой смерти». Поведение в «мышином раю» начало резко меняться. Героями этой фазы были уже не «отверженные», а «красивые» — категория крыс, которые занимались только своей жизнью и бесконечным туалетом.
Сообразив, что вверх по социальной иерархии им не подняться, молодые самцы напрочь меняли жизненную стратегию. Они отказались от борьбы за территорию, за самок и занимались исключительно собой, в частности бесконечным вычесыванием своей шерстки. Такие, скажем, метросексуалы. А чего, собственно, переживать, если еды и воды вдоволь, тепло, чисто?
Итак, самки потеряли желание спариваться, а самцы, кажется, вообще забыли как это делается. Хотя средний возраст животного в последней стадии эксперимента составлял 776 дней (что на 200 дней больше верхней границы репродуктивного возраста), рождаемость в баке упала до нуля. Смертность молодняка достигала ста процентов.
На 1780 день от начала эксперимента умер последний обитатель «мышиного рая», от старости.
Эксперимент, поставленный Джоном Кэлхуном, это вовсе не эксперимент над какими-то крысами. Этот эксперимент рассказывает нам о самой логике эволюции: она не создавала живых существ для жизни в райских условиях, для счастья, она создала нас для борьбы за выживание.
Нельзя сказать, как конкретно тот или иной вид, или человеческое сообщество сведет с собой счеты в идеальных для него условиях. Но очевидно, что если все у нас, вдруг, ни с того ни с сего, станет хорошо, мы в буквальном смысле начнем сходить с ума.