Душа во тьме — заблудший призрак в крипте,
Когда уже за полночь на часах.
В постели тело — мумией в Египте,
Но часть меня на крыльях в небесах.
И таинство вершится тяжкой ночью,
И алтарём становится кровать,
Когда моей естественности клочья
Пытаюсь воединое собрать.
Прочту Псалтырь, или Корана суры:
Весь бренный Мир вверху, а я на дне…
И ужас в окна, словно в амбразуры,
Вползает чёрным облаком извне.
Ведут часы к последней, смертной дате —
Часовщиков извечная вина.
Бессонницу придумал мне Создатель,
Но я понять не в силах. Нахрена?
Всё так же ночь, и до утра не близко.
На циферблате стрелки тянут к трём,
Но маятник мне машет медным диском:
— Ты запиши. Мы утром перетрём,
Как незаметно время память точит…
Ведь всё потом забудется, мон шер.
Не потеряй даров бессонной ночи!
И я включаю старенький торшер.
