Это осень ошибочных истин и верных ошибок,
где в стволах-обелисках гнездится беспамятства завязь,
где холодная стынь предлагает с ладони крушину
ядовитую вместо смородины —
птицам,
что в зиму
остались…
Осень знает, что яд отрезвит лучше всех утешений
и без жалости сыплет в укромные гнёзда нещадную мокрядь:
так, когда беззаботно меж клёнов пасутся олени,
то охотники, сидя в засаде, в глаза им не смотрят.
Вот и осень, не глядя в глаза, обнажает в прицеле
грудь продрогшей земли и цветы, что там чудом остались,
летних трав и объятий, и взглядов бесценный мицелий,
и вечерней росы покаяний ничтожную малость.
Осень лжёт, обирает, юлит, отменяет обеты
искажает в тумане былые улыбки и лица.
Для неё я случайный трофей под крушиной ушедшего лета —
там, где воздух сжимается в крике
оставшейся
на зиму
птицы…