В малолюдном, прелом городе
с бесфонарностью святой
день прошёл и ладно, господи.
За тоской и суетой
не хватает шума прежнего
с хрипом резвых рупоров,
брань вживается нездешняя
в слепки выцветших дворов.
По-цыгански псинки стаями
вдоль дороги рыщут снедь;
«ламборгини» с «гангам стайлами»
рвутся в рай на красный свет.
А старушки те же — ангелы,
светел их речитатив:
неумышленная магия,
и бессмертная почти.
По утрам сойдутся к рыночку,
расторгуются…
Как встарь,
варенец лоснится в крыночках,
мёда — вяжущий янтарь,
с огуречной консервацией
самовязные носки…
И стою я, как в прострации…
Все их говоры дурацкие
лечат сердце от тоски.