Ты один перед миром.
Ты затравлен пространствами
Одичалых сугробов, убегающих прочь,
Где, корежась от голода, хищно распластана
Твоя самая страшная, первая ночь.
В нескончаемой пустоши обледенелой
Ты зубами скрипишь, как мальчишка, как трус,
И жестоко дрожит непривычное тело,
Обнаженное на ветру…
Не прильнуть неожиданным, нежным ладоням,
Не коснуться прохладой раскаленного лба:
В ненасытных сугробах безнадежно утонет
Исступленных коленей борьба.
Не дрожи, дорогой, и зубами не лязгай,
Эту терпкую боль до конца дотерпи.
Ведь когда-нибудь встанет андерсеновской сказкой
Эта белая полночь среди черной степи.
Ты припомнишь ожоги смертельного холода,
Замерзание губ, содрогание плеч,
Эту жизнь. Эту смерть. Эту страшную молодость.
Эту страсть, рассекающую, как меч.
1930