Гипотетически, представим такую ситуацию. В холодную тюремную камеру с бетонным полом, но с деревянным столом и скамьями, завели с десяток заключенных.
Через некоторое время трое борзых из десяти разлеглись на столе и скамьях; самый борзый — на столе.
Через десять минут, конвойные выводят троих борзых и избивают их деревянными табуретами, но так, чтобы после избиения их не отправили в тюремный лазарет. Однако побои ощутимые.
Троих побитых вновь заводят в камеру.
Через некоторое время деревянный стол и скамьи в камере вновь заняты, но другими троими заключенными. С ними также проводят воспитательную работу посредством табурета. И так со всеми, пока до каждого не доходит, что на столе со скамьями лежать не положено.
Заводят в камеру еще троих заключенных, которые, не долго думая занимают места на столе и скамьях.
Вы думаете, что их опять надзиратели будут бить? Что вы! Теперь их будут бить первые девять заключенных, у которых выработался рефлекс или табу.
Именно так и формировались воровские правила на зонах — во взаимодействии.
Кстати, автор этих строк тоже находился в этой общей камере, но, в отличие от всех, не ложился на стол и скамьи, как все двенадцать остальных, ибо всегда ощущал себя тринадцатым и знал, что стол предназначен для трапезы, а скамьи, чтобы сидеть за трапезой! Более того, он так и не принял душой воровские законы, сохранив свою личность.
Неписанные правила нужны для асоциальных типов!