В конце 1948 года видный еврейский поэт попал по навету в тюрьму. Над ним смеялись, его третировали. Поговаривали, что он только выдает себя за поэта, а на самом деле — спекулянт. Его стали теснить на дно тюрьмы, а когда он попытался сопротивляться, ему устроили экзамен: «Если ты поэт, скажи свои стихи, и мы решим, чего ты стоишь».
Обширная, многолюдная и разношерстная камера притихла в ожидании, насторожилась. Только карманник Васька усовестил: «Кончай, мать твою, народ лапошить». На Ваську цыкнули.
Поэт за всю жизнь не написал ни строчки по-русски, а читать стихи, написанные по-еврейски, было бессмысленно. Наступила ледяная тишина, напряжение нарастало. Была затронута и национальная, и профессиональная честь. Да и вообще, речь шла о жизни и смерти.
И под тяжестью неумолимых обстоятельств он как бы прозрел. Он ступил вперед и начал тихим голосом, в такт медленному шагу:
Есть дороженька одна
От порога до окна,
От окна и до порога —
Вот и вся моя дорога.
Я по ней хожу, хожу,
Ей про горе расскажу.
Расскажу про все тревоги
Той дороженьке-дороге…
По камере прокатилась волна тепла. Тишина чуть-чуть оттаяла. А он продолжал:
Есть дороженька одна
Ни коротка, ни длинна,
Но по ней ходило много,
И печальна та дорога.
Я теперь по ней хожу,
Неотрывно вдаль гляжу,
Что я вижу там вдали?
Нет ни неба, ни земли…
Он шел, и люди расступались. И отступали жестокость и грубость.
Есть дороженька одна
От порога до окна,
От окна и до порога
— Вот и вся моя дорога.
Это была неожиданная и яркая импровизация. Стихи сами излетали из его души. Люди были потрясены и содержанием творчества, и тем, что рождение искусства произошло сразу, здесь, на их глазах. Отверженный сделался священным дервишем тюрьмы. Ему прощали и странности, и чудачества, и нелепые привычки, и заумность в разговорах на самые житейские темы. А стих пошел, отделился от автора, стал песней. И кто теперь скажет, поэт ли родил эту песню, или люди родили поэта, сделав несчастного человека органом своих мыслей, переживаний, заставив его выговорить их боль.
После этого он никогда больше не писал стихов: русских — не умел, а еврейские никому не были нужны.
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Шмуэль (Самуил) Галкин (1897—1960) — один из крупнейших еврейских поэтов XX столетия. Он неоднократно переводился с идиш на русский язык, однако в большинстве своем переводы далеко отставали по своему уровню от оригинала.
В 1949 г. был арестован по делу Еврейского Aнтифашистского Kомитета, освобожден в 1955 г., затем реабилитирован. Награжден 2 орденами, медалями.
Ицик Мангер назвал Галкина «одним из тех немногих, кто уцелел, но уцелел с разбитым сердцем и вырванным языком»…