— Я убил человека.
— Убивая обезьяну в себе, человек наращивает свою человечность. — вот как надо писать.
— Почему такая мысль? Разве наращивает человечность, не теряет ли? Я вообще по Достоевскому написал первую строчку романа, подражал Раскольникову. Я иначе и проще все это вижу и понимаю.
— Есть слово — будь Человеком, и т. п. «Перед каждым человеком стоит неизбывная задача — быть человеком, сегодня, завтра, всегда.» Чингиз Айтматов. Так вот я как раз в этом ракурсе считаю важнее не «быть» человеком, а убить в себе обезьяну. Животный мир в себе. Но это не про связь с природой.
Это про то, что животные на ступень ниже, живут инстинктами, а нам все ж даден разум и чувства. Многие выбирают модель жизни и поведение скотское, и ничего хорошего в такой природе нет и не нужно.
— А я считаю, что все мы на одной ступени и не надо строить иерархии. Животные просто — другие, они не такие, как мы, но равные нам. Никакого животного начала в животных нету, животное начало, наоборот, в людях.
Убивая обезьяну в себе, человек теряет свою человечность. — вот как надо писать.
Вы имеете ввиду, что есть такие понятия, как «животная душа и человеческая душа». А я ввожу понятия как «гуманная душа» и «не гуманная душа». Души животных я называю гуманными, а души людей — не гуманными, основанными на насилии и на лжеиерархии.
— Эх, молодой человек! Не умеете Вы романы писать. Но что-то в Вашей первой строчке: — я убил человека! — все-таки есть.