и сказал он, что это…
но слов подобрать не смог,
ибо рассыпались они, как мелкий речной жемчуг
и не нанизывались на нитку, поскольку не было нитки,
и не было отверстий в жемчуге, и был он неровным,
и похож на выпавшие слёзы тумана в ладонях листьев,
и только сонная река знала, что слова ничего не значат,
а тишина ничего не таит, кроме тишины, а эхо звучит лишь ранним утром.
а о том, что на душе остаются рубцы — она не ведала, ибо у воды другая программа…
но выходя из неё, мы не становимся людьми, потому что не помним себя…

Читать тебя, слова вязать и знать, где тонко,
пройти по краю, долюбить за голос звонкий,
за детский почерк от руки, за бред вокзальный,
за то, что так шаги легки, а взгляд печален.
Никто не спросит нас весной, куда всё делось,
из сердца вон и с глаз долой — перегорелось…
и даже старый глупый лис не стал мудрее,
а маленький без шпаги принц ещё взрослее.
И над гнездом уж сколько лет летит кукушка,
и счастья плюшевый медведь не греет душу.
Не получилось… не сбылось… дошли до точки…
застряли письма в облаках небесной почты.
Любили… были не всерьёз в траве по пояс…
где тонко, там уже срослось — не вспомнить голос…
… показать весь текст …

Когда душа изменит телу и переклинит интерфейсы,
не прокурор закончит дело, а масло, слитое на рельсы.
И мы по запаху узнаем сезоны бархатных томлений,
не искушай счастливых раем по эту сторону затменья.
Пускай на дзене и на стиле придут голимые гештальты,
очередная терапия — кирпич дефиса на асфальте.
Очередные пляски Витта (вам сигарету до иль после?)
какие яростные битвы, какая ласковая осень.
И мы конечно же заценим и красоту игры, и фото —
ахх, как гуляется по сцене коту с душою Бегемота.
А за кулисой море стынет и отражаются вживую
театра вешалки пустые и слово,
сказанное всуе…