Вот, посмотри на меня, неразумную дочь Его. У меня есть работа, таблетки на завтрак и вермут, как тёплое молоко, и изнутри — ничего, я женою Лота не замираю, переживая свой внутренний холокост, когда в параллельной вселенной ты варишь какао с сырым яйцом, надеваешь смешные тапочки и цветёшь, и ни себе не кажешься подлецом, и всем остальным к этому повода не даёшь, и губы твои не покрыты кровавой корочкой поутру, и кажется бредом идея, что я без тебя умру.

А у меня — ноябрь отчаянно борется с октябрём, дышит табачным дымом и листья осенние в грязь вминает, и не расскажет ни слова он мне о том, кто с тобой там живет, улыбается и все хронически успевает, не то, что я — я из тех, кто родиться-то вовремя не успел, выбирая себе причину, что б не рождаться, и если тебе от меня останется только мел на асфальте, то стоит ли мне пытаться, стоит ли брать себя в руки, питаться правильно, разделять свое время на «нужное» и «дела», если октябрь меня приучает быть крепкой, каменной, до собственной крови закусывать удила, а ноябрь смеётся, говорит, дескать, будь, что будет, делай, что должно, неси свой гнёт, мир все равно однажды тебя забудет, значит — иди вперёд.

Только ноябрь наступит в любом раскладе, во всех вселенных, раз уж на то пошло, вот он приходит раскрашенным, при параде, галстук завязывает виселичным узлом — и улыбается, словно пришёл на счастье, словно ему никто никогда не готовил месть, чёртов ноябрь умеет со мной прощаться, делая меня только лучше, чем, собственно, я и есть.

Вот, посмотри на меня, я ноябрь. Я глотаю дым заученно, ветер гладит мои ключицы, на них оставляя холодный след. Ты, конечно, когда-то был лучшим из всех, что могли бы со мной случиться…
Только ты — не случился. Нет