Промокшее небо висит простыней на веревке
Луча заходящего… Вечер крадется лугами.
А следом и ночь пробирается шалой чертовкой,
Плутая околицей между домов и стогами.

Меняются краски… Всё глубже, рельефнее тени.
У звуков нечаянных — тише, приземистей ноты.
Спеленуто тело расслабленно-мягкою ленью —
Морфей открывает свои золотые ворота.

Пора отдохнуть, под подушку запрятав тревоги.
Под песню кузнечика в шелковых ласковых травах,
Под взгляд неусыпный — вон месяц в окошке двурогий.
Под запах с реки златоглавой и нежной купавы…
… показать весь текст …

Знаешь, придумать другого, — с огнем играть.
Место не каждому в выдуманной вселенной.
Там, как и в жизни, приходится в лоб стрелять —
Или твои на кулак намотают вены.

Глупость уж в том, что попыткой понять тебя
Тешатся многие… (может наивных меньше).
Валятся принцы с заезженного коня,
Ты выбираешь не каждого, — а умнейших.

Все зачарованно в сеть на огонь летим,
Лишь бы мигал голубой огонёк соблазном.
Век нам создал офигительнейший мейнстрим,
Страсти порой, как в реальности, так заразны!
… показать весь текст …

Закат в агонии как парус Грея,
забывшего обратный путь домой.
Темнеет небо… Тихо… Вечереет…
Стекает с черепицы летний зной.

Ложатся тени зыбкой синевою,
прохладой дышат розы под окном.
Овеян дом столетний сон-травою,
плывёт в ночи насиженным гнездом.

Куда я с ним плыву? Уже не важно…
Уже не быть доверчивой Ассоль:
кораблик Грея иногда бумажный,
а капитан лишь исполняет роль.
… показать весь текст …

Приснился странный дом, и был он жёлтым.
В окно смотрел задумчиво Ван Гог, —
Крутил меж пальцев шелковый шнурок.
Вот так в рулетку крутят чёрным кольтом.

Покой и тишина. Поля пшеницы.
Сестричка в белом с крестиком на лбу.
Озвучивать диагноз здесь — табу.
Какая ересь (шутит бес!) мне снится.

Все суета… Искать себя — искусство
На всех немыслимых крестах дорог.
Ван Гог себя нашёл… Бедняга смог
Дойти до дома жёлтого, где пусто…
… показать весь текст …

Приговор и предтеча сидеть во главе стола,
если вечеря тайная… Ветром несёт золу…
Снежный саван над городом. Стылая хмарь и мгла,
словно топчут дорогу вселенской беде и злу.

Мы ведь тоже с тобою дай срок — полетим с креста.
Нас схоронит полынь, убаюкает сон-трава.
Онемеют в молчании горьком навек уста,
Потемнеют глазницы, — рассеется синева…

Как же груз непосилен вести за собою мир
только ниточкой слов по пустыням чужих дорог.
Мне слова его в сердце душисты, как белый мирт,
и любому, кто слабой душой до костей продрог.
… показать весь текст …