Говорят — смирись, не противься, брат.
Отвечаю им — а на кой мне ляд —
Раскрутить болты, разобрать леса…
Не матёрый волк, но и не овца.
Я смотрю в зеркала — и смеюсь им в лицо,
Не хочу я ряды пополнять близнецов.
Угощайте того, чьи пусты закрома,
У кого быть собой не хватило ума.

По теченью вверх, по теченью вниз,
Душ спасители не перевелись.
Заманить на борт, черти, норовят,
На Титаник свой тащат всех подряд.
Им на радость бегут со свечами и без —
Там же манну дают, что упала с небес.
А под куполом пни ждут на пике своём,
Обездолить решивших гнилой водоём.

Где тот райский век? Где Эдемский сад?
Где тот человек — чей удел — спасать.
Замолить грехи нам никак самим,
Не рассеять мрак, не развеять сплин.
Взор к земле обратив — вереницею в ад,
Через глаз-объектив, без билета назад.
Кто бы нам колесо на квадрат заменил,
Кто бы нечисти иск вместо нас предъявил.

Позабыли про всё, в подсознании — грот,
Корни высохли… угасает род.
Забрели впотьмах мы невЕсть куда,
Кали-юга нас впряла в города.
Мы столетьями свои спины гнём,
Пот смывая со лбов проливным дождём.
Может, хватит уже нам играть в поддавки,
Может время мотыги порвать на куски.

Вместо «про себя», не пора ли «вслух»,
За семью морями поджидает дух —
Не немых овец, не трусливых псов,
Не глухих старух, и не стариков.
Где вы, искры Творца, где исконный свет,
Где казачьи сердца, где менталитет?
Потерять легко, отыскать трудней
В глубине веков, в лабиринтах дней.

Я смотрю в зеркала — и смеюсь им в лицо,
Я ряды не хочу пополнять близнецов.
Угощайте того, чьи пусты закрома,
У кого быть собой не хватило ума.