Когда полицаи пришли в дом семьи Паливода в Нижневе, небольшом селе на территории оккупированной нацистами Западной Украины, один из них направил пистолет на Григория Паливоду и пригрозил выстрелить, если он не покажет ему, где прячутся евреи, пишет журналистка Montreal Gazette Сьюзан Шварц.

Паливода взял на руки свою среднюю дочь Катерину — и поклялся ее жизнью, что он никого не скрывает.

На самом деле Григорий и Мария Паливода приютили в своем сарае троих евреев: Броню Бухвальд и ее детей Люсию и Леона.

Две семьи были соседями: Паливода, украинцы, были крестьянами, продававшими зерно и яйца семейству Бухвальд. Их дети вместе играли.

Когда нацистская Германия вторглась в этот регион в 1941 году, сотни евреев были депортированы из Нижневе в гетто, находившееся в 35 километрах оттуда в городе Станиславе (ныне Ивано-Франковск, Украина). Многие были убиты в гетто или за его пределами, среди них — муж Брони и их старший сын.

Броня с выжившими детьми сбежала и вернулась в Нижневе в поисках убежища. Она обратилась к семейству Паливода: те предоставили семье убежище и пищу. Их доброта и храбрость спасли Бухвальдов.

И теперь, восемь десятилетий спустя, после начала российской спецоперации на Украине потомки семьи Бухвальд предложили поддержку и убежище семье, которая в свое время их спасла.

С их помощью в апреле в Монреаль из Украины приехала 24-летняя Наталья Марийчин, правнучка Григория и Марии Паливода. Именно жизнью ее бабушки по материнской линии, Катерины Паливода, ее прадед клялся немецкому офицеру…

«Это было наше спонтанное семейное усилие», — говорит Сэм Ланглебен, один из внуков Люсии Бухвальд. Он поддержал инициативу своей семьи по переезду Марийчин в Монреаль — инициативу, предполагавшую финансовый вклад в размере около 30 000 долларов от восьми членов семьи и огромное количество времени с его стороны, пока он занимался всем процессом, от организации визы до поиска работы.

«Наша семья понимает, что сделали в свое время эти люди, — заявляет он. — Мы рассуждали об ответственности, которая на нас лежит, учитывая то, что было сделано для нас».

«Нас бы здесь просто не было, если бы не ее семья», — заключает 35-летний отец троих детей.
Хотя в Канаду решилась ехать только юная Наталья Марийчин, предложение касалось всех членов ее семьи.

«Мы знали, что не откажем никому, кто захочет приехать», — говорит Ланглебен.

Как долго Бухвальды оставались под крышей семьи Паливода не совсем ясно, — но вероятно это было где-то с 1942-го по начало 1944 года.

Как и многие другие евреи в Европе в конце войны, они оказались в лагере для перемещенных лиц — вероятно в Германии, а возможно и не в одном лагере.

Именно там Люсия Бухвальд встретила Исидора Хорна. Молодые люди поженилась в конце 1945 года и какое-то время жили в Зальцбурге, прежде чем переехать в Монреаль в 1949 году. Броня и Леон приехали туда годом ранее.

Броня прожила одна большую часть своей оставшейся жизни, ненадолго вышла замуж, но снова овдовела. А у ее детей были семьи, и они процветали.

Люсия Бухвальд-Хорн, как это нередко случается с людьми, пережившими Холокост, редко рассказывала о своем опыте военных лет. Она умерла в 2006 году.

А брат Люсии Леон о прошлом говорил. И Ланглебен, один из трех детей семейства Хорн, слушал его рассказы.

Многие потомки выживших мало знают о жизни своих бабушек, дедушек или родителей до войны, но Ланглебен говорит: «Я хотел увидеть какую-то часть этой истории, найти, где они жили до войны и как жили: школу, которую посещала моя бабушка, место, где был ее дом…»

Ланглебен решил поехать в Нижневе. В марте 2017 года мать сопровождала его в поездке. Леон описал ему места, где его семья жила, работала и позже была спрятана.

Леон же восстановил связь с семейством Паливода еще в конце 1950-х годов и вплоть до своей смерти в 2018-м регулярно общался с Катериной, бабушкой Марийчин.

В Нижневе Ланглебен и его мать встретились с членами семьи Паливода и посетили могилы Григория и Марии. Они увидели детскую деревенскую школу, которая до сих пор работает, и нашли школьную фотографию 13-летней Люсии 1936 года и школьные документы, в которых указано ее имя. (В Канаде она была известна именно как Люсия, но в довоенные времена родители звали ее Шлома, а Леона — Элиезером.)

Они нашли даже сарай, в котором приютили Броню, Люсию и Леона. Удивительно, но тайники остались нетронутыми: один на чердаке, где скрывавшиеся спали, другой под половицами. Наличие двух тайников означало, что если один из них будет обнаружен, есть шанс, что другой не найдут.

Марийчин была подростком, когда «бабушка рассказала мне всю историю», — вспоминает она. Она предполагает, что ее прабабушка и прадедушка поступили так, потому что «были преданными людьми и хорошо знали эту семью, но вероятно, также и потому, что они были набожными христианами и хотели спасти их жизни».

Конечно, многие другие не помогали тогда евреям, а некоторые и сотрудничали с нацистами. Дом семьи Паливода находился в удаленной сельской местности, и если полиция прибыла туда для обыска, — а они делали это дважды, — значит, «кто-то должен был сообщить им, что эта семья укрывает евреев», — замечает Ланглебен.

Но очень важно, что были такие люди, как члены семьи Паливода.

В 1998 году Григорий и Мария Паливода были признаны Яд ва-Шемом Праведниками народов мира — неевреями, которые, рискуя собой, спасали евреев.

После начала российской спецоперации на Украине мать Ланглебена связалась с матерью Марийчин, Мирославой, чтобы спросить, как у них дела. Она рассказала ей о программе экстренных мер, которую приняло правительство Канады для предоставления трехлетнего разрешения на работу украинцам, приезжающим в Канаду. Если Наталья заинтересована, Мирослава должна будет поговорить со своим сыном Сэмом: семья поможет им, заявила она.
В ходе телефонной конференции «мы обсудили весь процесс и документы, которые Наталье понадобятся, а также вселили уверенность, что поддержим их в этом деле», — вспоминает Ланглебен.

Виза в Канаду была получена 12 апреля, и на следующий день Ланглебен уже встречал Марийчин в аэропорту Монреаля. Он отвез девушку в ее новую квартиру, купил часть мебели и предметов интерьера, а также собрал для нее пожертвования через социальные сети от более широкого круга людей.

Хотя Марийчин признается, что временами чувствует себя не столько «человеком с другого континента», сколько «человеком из другого мира», она приспосабливается. Проработав два месяца домработницей, начала сотрудничать в кейтеринговой компании. Она разговаривает со своей матерью два раза в день, используя приложения Viber и WhatsApp, регулярно отправляет своим родным деньги…

Марийчин понимает: то, что сделали ее прадедушка и прабабушка, было замечательным поступком, но действия потомков семьи Бухвальд в деле помощи ее семье считает очень трогательными.