Не знаю, кто сочиняет идиотские фейки о холодильниках, унитазах и асфальте, но если поразмыслить — аутентичному американцу это и в голову не придёт.
В 2001 году на стажировке в Бостоне американские (так скажем) американцы относились ко мне как к обыкновенному человеку (идиотская формулировка, но пусть будет). Они не ждали, что я буду восхищаться тем, что в доме несколько рест-румов, что я замру в восхищении от… ну я не знаю, зубной щётки с моторчиком или тампаксов. Но стоило мне оказаться рядом с бывшими нашими-нынешними американцами — это было невероятно забавно. Они пытались поразить меня количеством сортов колбасы и всё пытались поразить чем-нибудь эдаким бытовым. Вроде сушилки в подвале.
Прошло десять лет и я в Сан-Франциско столкнулась с невероятной гордостью бывшей нашей американской гражданки. Гордость касалась именно, прости господи, санузлов. Жила она не в самом лучшем районе, дом был тоже так себе, да и в кредит на сто лет. Но вот то, что у неё своя ванная комната, что есть гостевая комната с толчком и душем — я так первым самостоятельным кесаревым сечением или первой книгой не гордилась.
Это вызывало у меня некоторое недоумение. Казалось бы, все бывшие наши, сталкивавшиеся там со мной, были в курсе, что я живу более-менее вменяемо. Что у меня своя квартира/дом/профессия. Они жили уже не в информационном вакууме. Да и в принципе: колбаса и толчки — не то, о чём говорят образованные интеллигентные люди (а бывшие наши, с которыми я пересекалась в США были как на подбор образованные, начитанные, они и там состоялись…)
Но дом в Бостоне и дача в Салеме начальника лаборатории MGH были для него просто домом и просто дачей. А домики бывших наших и квартиры бывших наших были для них какой-то невменяемой гордостью… И мне было даже как-то неловко сказать, что по правде мои как минимум жилищные условия, извините, лучше в смысле устройства (не говоря уже о сантехнике).
Не забуду званный ужин в одном бывшем нашем доме. Порции были рассчитаны до молекулы. На пять человек было приготовлено ровно пять рёбрышек. Не пять гряд рёбрышек, а именно пять рёбрышек. Ну и много всяких прочих деталек. Не могу представить, что я позвала на ужин пятерых и приготовила пять рёбрышек и разделила на пятерых одну банку горошка. И за столом гордилась количеством унитазов в доме.
Нет, повторюсь, среди «моих» бывших наших не было ни одного человека из глухого села. Это всё были Москва, Питер, Киев, Одесса… Но все они что тот Киса пытались поразить Лизу широтой размаха…
… Совершенно не понимая, отчего она предпочитает общество пожилого ирландца.
Ну просто начальник лаборатории MGH не считал нужным меня поражать, рассказывая сколько стоит пядь земли в Салеме (это мне рассказали бывшие наши, исходя на зависти и восторги) и всё такое прочее. Мы с ним читали стихи Роберта Фроста и пили виски (в основном не оскорбляя виски закуской). И он не орал: пробовала ли ты когда-то такой виски?! Просто наливал.
Так что точно какой-то дряхлый русский еврей какого-нибудь иностранного гражданства сочиняет для украинцев сказки про унитазы. И на исторической родине он давно не был. И бабушка его умерла в одиночестве в питерской коммуналке. И хоронили её соседи. Возможно, соседи были бурятами.