Ах, память!
Не тяни!
Дай прокрутить с начала,
Как яркая луна присела на карниз,
Торчала часовым и провода качала,
Не устремляясь вверх, не уплывая вниз.
Двенадцатый этаж… Последний, между прочим:
В то время города не знали высоты.
Мы вышли на балкон, стоим на гребне ночи,
А ниже — только мрак и черные кусты.
В бессоннице любви так невесомо тело,
Что может упорхнуть неведомо куда,
Но сторожем луна над городом блестела,
И щупальцами к ней тянулись провода.
Как много лет прошло…
Я миновала кризис:
Порою вспыхнет боль, но робко, не всерьез.
И музыка любви, ну, например, «К Элизе»,
Что слушать ты любил, не навевает слез…
Луна — она не лжет!
Не лжет, что сон твой крепок,
И если я ворвусь — какие пустяки!
Давно мой образ сжег…
…А я — твой жалкий слепок,
Закравшийся в стихи — швырну на дно реки…